У сэра Джуффина Халли, безупречного практически во всех отношениях джентльмена, имеется одна-единственная скверная привычка, каковой, впрочем, совершенно достаточно, чтобы свести в могилу человека, вынужденного ежедневно иметь с ним дело: шеф просто обожает будить хороших людей в самое неподходящее время. Грешные Магистры, иногда я начинаю почти искренне сожалеть о том, что мы с ним не проживаем где-нибудь на территории моей "исторической родины", в не слишком уютном, но зато простом и понятном мире, где деспотический начальник, возжелавший силой извлечь своего заместителя из сладкой тьмы сновидений, вынужден использовать примитивные технические средства связи типа телефона, пейджера или, на худой конец, посыльного, которому поручается жалобно мяукать под дверью несчастной жертвы до победного конца. Телефон можно отключить и выбросить в окно, пейджер - растоптать, а потом утопить в унитазе, окна наглухо закрыть, установить бронированную входную дверь и обить ее войлоком (иногда лучше переборщить с предосторожностями). Потом следует заботливо обложить свои чуткие уши подушками, и пусть тогда хоть один гад попробует до тебя добраться!
Но меня угораздило надолго застрять в Мире, где существует Безмолвная речь. Поди скройся от неугомонного шефа, когда его печально знаменитое "давай, давай просыпайся!" раздается не в телефонной трубке, каковую никто не собирается поднимать, а в твоем собственном сознании, от которого никуда не денешься.
Во всяком случае, сколько раз я пробовал игнорировать его настойчивый зов - безрезультатно! Иногда я начинаю всерьез подумывать о том, что мне следовало бы обзавестись уютной спальней в каком-нибудь ином Мире и заканчивать каждый рабочий день поспешным низвержением в Хумгат, - если разобраться, это ничем не хуже неторопливой прогулки по предрассветному городу. Зря я, что ли, так долго учился путешествовать между Мирами? Давно пора начинать применять сие таинственное магическое искусство в практических целях!
На сей раз злодей Джуффин умудрился разбудить меня ровно через час после того, как я наконец-то закрыл глаза. Но мои жалкие попытки объяснить шефу, что столь омерзительно я не чувствовал себя даже сразу после того, как умер, не произвели на него никакого впечатления.
"А бальзам Кахара тебе на что? - невозмутимо спросил он. - Целые поколения могущественных чародеев в течение долгих тысячелетий не щадили усилий, сберегая и совершенствуя рецепт этого бодрящего зелья. Должен же хоть кто-то применять его по назначению! Так что давай исполняй свою историческую миссию, а потом поднимайся и приезжай ко мне домой. И учти: если через час тебя не будет, я начну рыдать в голос".
"Ужас какой! - вяло откликнулся я. - Так что, я должен приехать именно к вам домой, а не в Управление? Я не ослышался?"
"Ты не ослышался",- лаконично подтвердил Джуффин и умолк. Оно и к лучшему: башка у меня гудела как церковный колокол после вечеринки беспутных попов-расстриг, решивших как следует отпраздновать Хеллоуин. Что мне действительно требовалось - так это опустить голову на подушку и поспать еще часов семь, но я был вынужден ограничиться глотком тонизирующего бальзама. Хвала Магистрам, это простенькое чудо - всего-то восьмая ступень Черной магии! - по-прежнему имеет некоторую власть над моим замордованным всяческими чудесами организмом. Во всяком случае, умываться я отправился уже в добром здравии. Я настолько пришел в порядок, что даже начал понемногу терзаться любопытством. Теперь поведение Джуффина показалось мне весьма странным. Ну, положим, тот факт, что шеф разбудил меня всего через пару часов после того, как мы расстались в его кабинете, был, увы, вполне в порядке вещей. Я - такое специальное полезное живое существо, над которым можно всласть поизмываться, когда под рукой нет какой-нибудь другой жертвы, а злодейская душа господина Почтеннейшего Начальника требует своего... Но какого черта он ждет меня дома? До сих пор наш кабинет в Доме у Моста вполне подходил для деловых встреч. И потом, сэр Джуффин - не такой уж любитель бессмысленных перемещений в пространстве. Вряд ли шеф стал бы приезжать с утра на службу только для того, чтобы через пару часов получить счастливую возможность лишний раз поскучать на сиденье собственного амобилера, неторопливо ползущего с Правого Берега на Левый под управлением бывшего гонщика Кимпы. Значит, домой он вернулся внезапно. Хотел бы я знать: зачем? Мне пришла в голову совершенно крамольная мысль, что на виллу господина Почтеннейшего Начальника Тайного Сыска было совершено грабительское нападение, но я поспешно прогнал ее прочь: совершенно невозможно! Хотя...
- Ничего не понимаю! - решительно заключил я, обращаясь к своему взлохмаченному отражению в зеркале. Отражение сочувственно покивало и отправилось одеваться. Мне ничего не оставалось, кроме как послушно последовать его примеру. На пороге спальни мне пришлось выдержать настоящее сражение со своим зверинцем. Армстронг и Элла, два мохнатых чудовища, которые когда-то были котятами, возмущенно мяукали: им, знаете ли, кажется, что я - очень неплохая грелка для постели, на которой они обожают валяться. Друппи, хвала Магистрам, не мяукал, поскольку родился собакой. Зато этот непоседливый центнер всклокоченного белого меха решил, что я встал специально для того, чтобы прогуляться с ним по окрестным кварталам. Теперь пес восторженно прыгал вокруг меня и порывался обняться.
- Извини, милый, но тебе пока ничего не светит, - виновато сказал я собаке. - Скажи спасибо своему любимчику, сэру Джуффину: это он во всем виноват.
Друппи разочарованно присел на задние лапы и озадаченно помотал головой. Кажется, он просто не мог поверить, что человек, которому он после первого же знакомства отвел почетное место в своем любвеобильном сердце, мог сотворить такую вопиющую гадость: отвлечь меня от долгой прогулки с ним, любимым. Я ласково погладил большую умную голову собаки, подавил отчаянный зевок, поплотнее завернулся в Мантию Смерти и покинул свои апартаменты.
Нет ничего лучше, чем ясное, солнечное весеннее утро в старом центре Ехо... и нет ничего хуже, чем ясное, солнечное утро в любое время года и в любой точке вселенной - в том случае, если вам не дали выспаться. Поначалу мне приходилось подавлять настойчивое желание изловить всех солнечных зайчиков в округе и собственноручно набить морду каждому из них. У меня вообще весьма тяжелый нрав, а уж после принудительной побудки он обычно зашкаливает за отметку "отвратительный". Если бы сейчас выяснилось, что этому прекрасному Миру угрожает какой-нибудь очередной апокалипсис, я бы, скорее всего, вежливо осведомился, что я могу сделать, чтобы ускорить его наступление. Но когда я пересекал мост Гребень Ехо, мне на нос села маленькая пестрая бабочка. Через мгновение она убедилась, что сей замечательный предмет, увы, не является цветком, и поспешно улетела, но моя хмурая физиономия уже расплылась в умиленной улыбке, каковая безнадежно заблудилась в окрестностях лица и продолжала блуждать там, даже когда я переступил порог гостиной Джуффина. А ведь я собирался начать наше общение с длинного прочувствованного монолога на тему: "Сэр Макс тоже живой человек". Намечалось даже небольшое театрализованное представление - без продолжительных глубоких обмороков, но с непременным закаты-ванием воспаленных глаз, драматическим прикладыванием пальцев к вискам и богатырским зевом до хруста за ушами. Не могу сказать, будто я действительно надеялся, что мне удастся пронять этого злодея, но я был просто обязан предпринять еще одну попытку. Ничего не вышло: к началу нашей встречи я уже пребывал в совершенно лучезарном настроении. Зато сэр Джуффин был мрачен как отражение грозовой тучи в тусклом старинном зеркале. Он поднялся было мне навстречу, серебристое лоохи сверкнуло в лучах полуденного солнца, как крылья стремительной чайки, но на середине пути шеф вдруг передумал и тяжело рухнул обратно в кресло. Адресовал мне тяжелый испытующий взгляд исподлобья и отвернулся к окну.
- Можно подумать, что это не вы меня, а я вас разбудил! - удивленно сказал я, разглядывая насупленные брови своего шефа. - Что-то случилось?
- "Что-то случилось" - это еще слабо сказано, - буркнул Джуффин. - Скорее уж "стряслось". Или, если быть точным, неминуемо стрясется в самом что ни на есть ближайшем будущем. Да ты садись, Макс. Устраивайся поудобнее: разговор у нас с тобой будет долгий. Извини, что я не дал тебе выспаться, но тут такое творится...- Он нетерпеливо махнул рукой и умолк, задумчиво уставившись в окно, - решал, с чего начать, я полагаю.
Признаться, я несколько опешил, услышав его извинение. Приятно, конечно, иметь дело с вежливым человеком, но столь корректное поведение совершенно не вязалось с обычными манерами моего шефа. Предполагается, что каждый сотрудник Тайного Сыска должен испытывать глубокую, искреннюю благодарность за то, что его до сих пор не убили, и больше ничего не требовать.
- Так что творится-то? - встревоженно спросил я. - И почему вы решили встретиться со мной Дома?
- Так лучше, - невнятно, но безапелляционно объяснил Джуффин. И довольно неуверенно добавил: - По крайней мере, есть надежда, что здесь нам никто не помешает... хотя если бы в нашем распоряжении было немного больше времени, я бы предпочел провести этот разговор на Темной Стороне, а еще лучше - в каком-нибудь ином Мире, где уж точно не будет никаких посторонних ушей... Но чего-чего, а времени у нас совсем нет.
- Так, я уже испугался, - вздохнул я. - Это о чем же, интересно, вы собрались со мной побеседовать? И с каких пор в нашем кабинете в Доме у Моста завелись "чужие уши"?
- Не бери в голову, Макс, - отмахнулся он. - И уж тем более не трать силы на неубедительную имитацию какого-то бездарного испуга: эмоциональные излишества тебе не к лицу. Ничего по-настоящему страшного не происходит, просто... Одним словом, Нуфлин Мони Мах при смерти. Собственно говоря, этого следовало ожидать, но я думал, что старик продержится еще пару дюжин лет как минимум.
- Магистр Нуфлин при смерти? Как такое может быть? - ошеломленно переспросил я.
- А чему ты удивляешься? - пожал плечами Джуффин.
- Это как-то не вяжется с его имиджем, - растерянно объяснил я.
- Неужели до сих пор ты думал, что Нуфлин бессмертен? С чего бы это? Старик живет на свете довольно долго, и вот его срок подошел к концу. Так со всеми случается, рано или поздно, знаешь ли...
- Так, - решительно сказал я, с трудом подавляя желание устроить непродолжительную, но эффектную истерику, - и что теперь? В Соединенном Королевстве грядут гражданские волнения в связи с предстоящей кончиной Магистра Нуфлина, "великого и ужасного"? Или волнения намечаются исключительно среди членов Ордена Семилистника? И нам придется расхлебывать эту несладкую кашу, сваренную из чужих амбиций?
- Да нет, не думаю,- равнодушно возразил Джуффин. - По моим сведениям, ничего подобного не намечается. Конечно, в делах такого рода всегда следует опасаться неприятных неожиданностей, но, в любом случае, все это пустяки. Суета сует и томление духа, как с некоторых пор любит выражаться наш сэр Ме-лифаро, пребывая в состоянии тяжелого похмелья, - кстати, он уверяет, что усвоил сию мудрую сентенцию в тот момент, когда она извергалась из твоих уст. Звучит красиво, но излишне претенциозно, ты сам так не находишь?.. В общем, с политической стороной проблемы мы как-нибудь разберемся, если вообще будет с чем разбираться. Орден Семилистника, разумеется, не пользуется пылкой всенародной любовью, как и всякий правящий клан в любой известной мне стране, но, по большому счету, людям глубоко плевать на власть Ордена - им и без того есть чем заняться. Жизнь человеческая, знаешь ли, прекрасна и удивительна настолько, что в ней отнюдь не всегда находится место скучной борьбе за власть. Разве что столичные жители по традиции все еще интересуются политикой, но после скандала с мемуарами Йонги Мелихаиса наши горожане, по-моему, приобрели устойчивое отвращение к беспорядкам. А если мальчики из Ордена сами решат устроить хорошую ссору... Ха! Пока за оградой Иафаха скрывается наша леди Сотофа со своими подружками, я могу быть совершенно спокоен. Женщины Семилистника вполне способны призвать к порядку своих расшалившихся коллег, да так аккуратно, что ни одна крыша в Ехо не вздрогнет. В общем, забудь, сэр Макс. Это не наши проблемы.
- Отлично, - зевнул я. - Это самая лучшая новость со времен последней прибавки к моему жалованью. Но почему, в таком случае, вы не дали мне выспаться? Только не говорите, что, узнав о приближающейся кончине Магистра Нуфлина, вы почувствовали себя одиноко и бесприютно и вам захотелось немного подержаться за мою дружескую руку,- все равно не поверю!
- Еще чего не хватало! - фыркнул шеф. - Ну и воображение у тебя, мой бедный романтичный сэр Макс!
- Какое там воображение, - вздохнул я. - Обычный неуклюжий сарказм дурно выспавшегося человека - только и всего. Нет, правда, зачем я вам так срочно понадобился? Или вы полагаете, что я могу вылечить сэра Нуфлина? Шарахнуть Смертным Шаром и рявкнуть: "А ну быстренько выздоравливай, старый негодник!" А что, можно попробовать...
- Не стоит, - сухо сказал Джуффин.
- Ха, я всегда подозревал, что вы не слишком дружны, - хмыкнул я.
- Не говори чушь, - отмахнулся шеф. - Дружны, не дружны - какая, к Темным Магистрам, разница?! Как бы я ни относился к Нуфлину, но его смерть в данный момент представляется мне весьма досадным и несвоевременным событием, так что если бы я полагал, будто ты способен его вылечить, мы бы уже ехали в Иафах. Но я заранее могу предсказать, что у тебя ничего не выйдет. Только, чего доброго, угробишь старика раньше времени...
- Почему это? - удивился я.- До сих пор из меня получался неплохой исцелитель; во всяком случае, мои пациенты не жаловались!
- Попробовали бы они пожаловаться! - неожиданно рассмеялся Джуффин. И тут же снова насупился. - Понимаешь, Макс, дело в том, что никто не может помочь тому, чья сила превосходит его собственную, а вот навредить - это запросто, если повезет, конечно. Так уж все устроено... Ну а Магистр Нуф-лин - куда более могущественный колдун, чем ты, хотя в данный момент, конечно, для него и пальцем пошевелить - достижение... Тебе все ясно?
- Считайте, что да, - вздохнул я, хотя ни черта мне не было ясно, если честно. - Доброго волшебника из меня на сей раз не получилось. Карьера спасителя отечества и памятник в полный рост в холле главной резиденции Семилистника мне пока не светят. Тогда хоть камрой угостите.
- Запросто! - великодушно пообещал шеф,- Кимпа ее уже варит - в тазу, разумеется. Я предупредил его, что жду тебя в гости.
- Таз-то хоть большой? Или, как в прошлый раз, всего на дюжину литров? - невозмутимо осведомился я. Потом пригорюнился: - Не знаю, как вам, а мне грустно. По-моему, Магистр Нуфлин был вполне симпатичным дядей, что бы там о нем ни рассказывали...
- Прошедшее время не слишком уместно, - заметил шеф. - Нуфлин, хвала Магистрам, пока жив. А что касается твоих нежных чувств к умирающему старику, которого, объективно говоря, довольно трудно назвать "симпатичным дядей" - при всем моем к нему ува... м-да... Ну да ладно!
Я с трудом сохранял серьезность, наблюдая его внутреннюю борьбу. В конце концов Джуффин решил не сотрясать воздух необязательными упражнениями по прикладному лицемерию и после небольшой заминки продолжил: - Видишь ли, сэр Макс, тут дело не в его личных качествах. Просто ты ему всегда нравился, а у тебя есть одно забавное свойство: ты всем отвечаешь взаимностью. И посему абсолютно не разбираешься в людях. Все, кому ты нравишься, по твоему глубокому убеждению - милейшие люди, прочие - злодеи, каких мало.
- Ну да, - авторитетно подтвердил я. - По-моему, отличный способ определить, кто есть кто. Сами подумайте: это какой же надо быть сволочью, чтобы меня не любить!
- Да уж! - фыркнул Джуффин, подвигая мне кружку с горячей камрой, каковая, вопреки его зловещим посулам, все-таки была сварена и подана не в тазу, а в обыкновенном кувшине, размеры коего, впрочем, впечатляли.
Мы немного помолчали: новость все-таки не слишком располагала к непринужденной болтовне. Я терпеливо ждал, когда сэр Джуффин соизволит наконец объяснить, зачем я ему понадобился, а он внимательно рассматривал некую загадочную точку в пространстве, аккурат над моим левым ухом, и не торопился приступать к делу.
- Ну и дельце тебе предстоит, сэр Макс! - наконец сказал он и снова задумчиво умолк.
- Так все-таки есть дельце? - заинтересованно спросил я.
- Ну да, - вздохнул он. - Нуфлин решил, что ты - именно тот единственный и неповторимый парень, который доставит его в Харумбу в целости и сохранности.
- Очень может быть, - я пожал плечами. - При условии, что он знает дорогу. Лично я понятия не имею, что это за Харумба такая и где она находится.
- Да, об этом я тебе еще не рассказывал, - кивнул Джуффин. - Дабы не шокировать. А теперь расскажу, даже если уши начнешь затыкать. Харумба - это Страна Мертвых, Макс.
- Вы не обидитесь, если я не буду падать в обморок? - сухо спросил я. - Нашли чем меня шокировать! А кто вам мертвого Йонги Мелихаиса за ручку привел?
- Да подожди ты, - отмахнулся Джуффин. - И имей в виду: тебе не очень идет образ бывалого человека, стреляного воробья, или как там это называется... Милое идиотское выражение искреннего удивления украшает твою физиономию куда больше, уж поверь мне на слово! Хотя бы потому, что оно больше соответствует истинному положению дел. Когда я говорю о Стране Мертвых, я имею в виду именно настоящую страну, расположенную на континенте Уандук, а не всяческие неописуемые уголки вселенной вроде того, откуда ты в свое время действительно героически приволок этого горе-писателя.
- Подождите-ка! - Теперь мои брови непременно уползли бы вверх и без снисходительных пожеланий Джуффина. - Страна Мертвых находится на Уандуке?!
И это именно "страна"?! Они там что, живут, как нормальные живые люди? Может быть, у них еще и король имеется? Или, чего доброго, президент? И дипломатические миссии в столицах дружественных государств? Как это может быть, Джуффин? Я все-таки немного знаю, что такое смерть...
- Знаешь, - спокойно согласился он. - Но очень и очень немного, как ты сам справедливо заметил... Обычно смерть раз и навсегда отлучает человека от привычного бытия, тут ты прав, разумеется. Но "обычно" - не значит "всегда". Из любого правила есть исключения, так уж все устроено. Харумба - это место, где обитают эти самые исключения... Кстати, никакого короля в Харумбе нет. У них там, знаешь ли, своего рода демократия. Считается, что все равны перед лицом смерти, особенно те, кому удалось от нее ускользнуть...
Он задумчиво умолк и уставился куда-то поверх моей головы тяжелым немигающим взглядом.
- Но...- начал было я.
- Не торопи меня, ладно? - неожиданно мягко попросил Джуффин. - Я и так тебе все расскажу. Возможно, даже несколько больше, чем тебе хотелось бы услышать. Просто надо собраться с мыслями.
- Собирайтесь, - растерянно согласился я и потянулся за кувшином, чтобы подлить себе камры. Руки у меня дрожали - вот уж не знаю, с какой стати!
- Ох, нет ничего труднее, чем объяснять некоторые простые общеизвестные факты неофиту вроде тебя, - наконец заключил Джуффин. - Ладно, все равно мне следует хотя бы попробовать. Итак, сэр Макс, в этом прекрасном Мире есть некоторое - не слишком большое, всего несколько сотен - количество счастливчиков, которым удалось победить смерть - по крайней мере, отчасти. Страна Мертвых Харумба была основана несколько тысячелетий назад коренными обитателями материка Уандук...
- То бишь эльфами,- кивнул я.- Или как их там по-научному?
- Кейифайи, - нетерпеливо подсказал Джуффин. - Как ты и сам знаешь, чистокровные эльфы живут столь долго, что их не без основания считают практически бессмертными. А вот их потомки от браков с людьми или крэйями редко живут подолгу. Некоторым эльфам оказалось присуще чувство родительской любви, и поскольку этим вечно юным беднягам то и дело доводилось одного за другим хоронить своих престарелых детей, они заключили, что следует попытаться как-то обмануть смерть. И надо признать, им удалось довольно далеко уйти по извилистому пути уловок. Правда, продлить жизнь своих потомков на сколь-нибудь серьезный срок уандукские чародеи так и не сумели. Зато им удалось создать условия, в которых любой мертвец может продолжать привычное существование. При этом его личность остается неизменной, а телесные ощущения и душевные порывы, которые испытывает умерший в Харумбе, в точности похожи на те, что посещали его при жизни.
- То есть вообще никакой разницы? - деловито уточнил я.
- Ну, мне трудно об этом судить: пока сам не попробуешь, не узнаешь, - осторожно ответил шеф. - Но говорят, что никакой - словно ты и не умирал вовсе... Есть только одно неудобство, с которым приходится мириться: умерший не должен покидать пределы Страны Мертвых, поскольку смерть терпеливо караулит его на границе Харумбы. Рассказывают, впрочем, будто Харумба великолепное место и вполне стоит того, чтобы провести там не одно тысячелетие.
- Но почему, в таком случае, там хоронят не всех? - изумленно спросил я.- По-моему...
- Да, я понимаю твое удивление, - кивнул Джуффин. - Скажу больше, мой бедный сэр Макс: сейчас тебе предстоит здорово разочароваться! Видишь ли, не так уж просто стать одним из обитателей Страны Мертвых. Еще неизвестно, что труднее: получить разрешение на переезд в Харумбу или улизнуть от смерти в иную вселенную! Свободный вход открыт только прямым потомкам хранителей Харумбы - небольшого и практически закрытого для контактов с внешним миром сообщества очень старых кейифайев. Замечу, что никому из них уже давно не приходит охота обзаводиться новыми наследниками взамен успокоившихся в чертогах Харумбы, да и внуки с правнуками редко появляются в этих странных семействах... У остальных людей тоже есть шанс попасть в Харумбу, но он весьма невелик. Два основных условия - личные достоинства и огромные деньги. Да, и еще нужно быть достаточно удачливым, чтобы не умереть насильственной смертью, поскольку возродиться к жизни в пределах Харумбы может только тот, кто умер в ее пределах, под присмотром и, так сказать, руководством ее хранителей.
- Личные достоинства, говорите? И деньги? Ничего не понимаю, - ошеломленно признался я. - А деньги-то тут при чем?! Я вполне могу смириться с тем, что бедняку не светит жизнь во дворце: по собственному опыту знаю, что без этого вполне можно быть счастливым. Но шанс на бессмертие должен быть бесплатным, иначе свинство какое-то получается!
- Да, на первый взгляд требования хранителей Харумбы представляются весьма несправедливыми, - согласился Джуффин. - С другой стороны, справедливость как таковая вообще не является одним из непреложных законов вселенной: это понятие - всего лишь порождение великой потаенной мечты каждого человека получить хоть какую-то награду за свои истинные и мнимые достоинства, не оцененные ближними... Впрочем, хранителей Харумбы можно понять: поскольку ребята дарят своим подопечным бессмертие, но не могут предоставить им полную свободу действий, они берут на себя обязательства содержать их в течение бесконечно долгого промежутка времени. И еще как содержать! Говорят, что каждый обитатель Харумбы может устроиться там с комфортом, какой не снился даже правящим монархам этого Мира, - если пожелает, конечно! Любителя простой жизни не будут принуждать купаться в роскоши, но последовательных аскетов, знаешь ли, не так уж много, особенно после того, как люди выясняют, что заботиться о здоровье во имя долголетия больше не нужно. Одним словом, меня не удивляет, что минимальная плата за вход в Харумбу составляет около миллиона наших корон...
Я присвистнул: все-таки корона Соединенного Королевства - очень крупная денежная единица. Семья средних горожан без особых претензий может очень неплохо прожить на эту сумму полдюжины дней, а то и больше, не пользуясь при этом щедростью Его Величества Гурига VIII, который, продолжая семейную традицию, приказал владельцам столичных трактиров бесплатно кормить всех голодных, а счет за убытки выставлять его казне. Мое жалованье, правда, состав- | ляет около шестисот корон за дюжину дней, но при1 этом надо учесть, что никому из государственных слу-1 жащих в Соединенном Королевстве не платят столь щедро, как сотрудникам Тайного Сыска, а я ведь какой-никакой, а все-таки заместитель Почтеннейшего Начальника этой уважаемой организации, его "Ночное Лицо", если перейти на официальный штиль. Логика простая: если уж государство нуждается в постоянных услугах группы весьма могущественных, а посему, безусловно, опасных колдунов, каждый из которых потенциально способен чуть ли не в одиночку устроить в королевстве новые Смутные Времена, то пусть они будут настолько сытыми, насколько это возможно: до икоты, до мучнистой отрыжки, до угрызений совести, в конце концов! Но, для того чтобы скопить целый миллион корон, даже мне потребовалась бы почти вечность, да еще и проведенная под бременем суровой экономии.
- М-да, пожалуй, бессмертие мне пока не по карману, - печально заключил я.
- Бессмертие по рецептам Харумбы тебе в любом случае не светит, как и прочим Вершителям, - с неуместной жизнерадостностью сообщил мне мой задушевный друг сэр Джуффин Халли, злодей, каких мало. Посмотрел на мою разочарованную рожу и снисходительно добавил: - Не расстраивайся, сэр Макс, зато теперь у тебя появился дополнительный стимул оставаться в живых как можно дольше.
- Логично, - вздохнул я. - Впрочем, я никогда не жаловался на недостаток причин оставаться в живых, их и так хватает... Ладно уж, Магистры с ним, с уютным уандукским бессмертием, которое мне не светит! Но все равно нечестно получается. У хороших людей редко бывает возможность скопить миллион корон - да какое там, даже пару тысяч: так уж они устроены, хорошие люди! Это не значит, что все они обречены на карьеру портовых нищих, но целый миллион корон... Готов спорить, что его даже у вас нет!
- Да, - спокойно согласился шеф. - Можешь себе представить: мне до миллиона недостает нескольких дюжин корон, я как раз недавно проверял свои текущие счета в Канцелярии Больших Денег. Самое занимательное, что этих нескольких дюжин корон мне уже лет сто недостает. Мистика какая-то, честное слово!
- Могу вам одолжить, - улыбнулся я. - Вот уж это точно не проблема! А вы в крак небось свой миллион выиграли? До выхода знаменитого Королевского Указа, который гласил, что господину Почтеннейшему Начальнику Малого Тайного Сыскного Войска навеки запрещается играть в карты в общественных местах, во имя сохранения гражданского мира?
- Не весь, конечно, но значительную часть, - с удовольствием подтвердил он. И невозмутимо добавил: - Кроме того, ты забываешь, что, пока я не стал "господином Почтеннейшим Начальником", я довольно долго был самым высокооплачиваемым наемным убийцей в Соединенном Королевстве. Карманы у меня в то время были дырявые, но кое-что в складках все-таки застряло...
- Вот! - ехидно сказал я. - Теперь понятно, кто в состоянии заработать себе миллион на бессмертие в Харумбе: наемные убийцы и удачливые карточные шулеры. Ну и компания там собралась! Впрочем, принимая во внимание мой личный опыт общения с вами... Ха! Очень даже милая компания, хотя мое чувство социальной справедливости по-прежнему бурно протестует против такого вывода. Революцию, что ли, устроить? Под лозунгом: "Даешь бесплатный вход в Харумбу для мирового пролетариата!"
- Страсти какие! - снисходительно согласился Джуффин. - А что, действительно организуй восста-.ние, а мы с Кофой будем его подавлять, уж что-что, а это умеем! Главное, чтобы твой бунт обошелся без фатальных последствий: компания в Харумбе действительно собралась неплохая, такую грех портить. И знаешь почему? Потому что деньги - это почти обязательный, но отнюдь не единственный ключ от входа в Страну Мертвых. Ты уже забыл: сначала в качестве решающего фактора я назвал личные достоинства кандидатов и только потом упомянул размер вступительного взноса в этот самый дорогой из элитарных клубов. Чтобы окончательно закрыть вопрос о деньгах, замечу, что, по моим сведениям, примерно три дюжины нынешних обитателей Харумбы были допущены туда без платы за вход. С них не взяли ни гроша. Эти господа поселились в Харумбе по специальному приглашению ее старожилов.
- Небось какие-нибудь знаменитости? - неодобрительно спросил я.
- Ну, не сказал бы, что такие уж знаменитости. Во всяком случае, не все. Просто очень хорошие, вернее, в высшей степени приятные люди. Знаешь, из тех ребят, которые сразу же становятся душой общества в любой компании - не важно, попадут ли они к Королевскому двору или окажутся среди портовых нищих. Это врожденный дар. Встречаются ведь гениальные поэты или скульпторы: их даже учить ничему не надо, они от рождения способны творить чарующие вещи, для них это так же естественно, как для тебя клевать носом после бессонной ночи. Ну а иногда случается, что человек наделен даром создавать вокруг себя совершенно непередаваемую атмосферу счастливой легкости. Для этого вовсе не обязательно обладать острым умом, чувством юмора или природной добротой. Просто надо быть теплым, как этот нелепый древний камин в твоей большой гостиной...
- К которому все невольно подвигаются поближе зимним вечером, даже любители покритиковать его старомодный дизайн, вроде вас, - с невольной улыбкой закончил я. - Да, встречаются такие ребята. Жаль только, что редко.
- Да, пожалуй, действительно не так часто, как хотелось бы, - рассеянно подтвердил Джуффин. - Вот для таких людей вход в Харумбу открыт, можно сказать, настежь. Достаточно изъявить желание. Впрочем, парочка особо популярных знаменитостей в Страну Мертвых тоже просочилась, по многочисленным просьбам тамошних обитателей: они ведь интересуются делами живых, совсем как провинциалы событиями в столице... А что касается богачей, готовых уплатить вступительный взнос, им рекомендуется заявить о своем желании умереть в Харумбе заранее. Хранители Харумбы тщательно собирают о них самые подробные сведения, а потом предоставляют эту информацию своим питомцам. И жители Страны Мертвых сами решают: хотят они заполучить такого соседа или нет. Они, знаешь ли, весьма переборчивы. Когда впереди уютная вечность, заполненная исключительно маленькими радостями бытия, любые перемены, в том числе и новые знакомства, начинают казаться не слишком соблазнительными... У Магистра Нуфлина было не так уж много шансов получить приглашение в Харумбу: он не обладает врожденным даром привлекать к себе любовь окружающих. Но ему здорово повезло: многие обитатели Страны Мертвых все еще любопытны, а Нуфлин является счастливым обладателем рекордного количества самых невероятных тайн, каковые с Удовольствием разгласит после смерти - а почему бы и нет? Так что его появление в Харумбе сродни покупке какой-нибудь тысячетомной энциклопедии "Чудеса и легенды Мира" для тамошней библиотеки. Но подобная энциклопедия вряд ли когда-нибудь будет написана, а Магистр Нуфлин - вот он, еще тепленький, сам в гости просится! К тому же Нуфлин будет первым настоящим магом, изъявившим желание поселиться в Харумбе. Обычно наш брат или умирает насильственной смертью, или всю жизнь ищет свой собственный способ с ней договориться. Некоторые даже находят - если очень повезет. Но Орден Семилистника при всем его внешнем могуществе так и не сумел набрести на узкую тропинку, уводящую в сторону от смерти, а Нуфлин однажды понял, что уже стар и при всем желании не сможет обратиться к иной традиции: для этого ему не хватило бы ни времени, ни сил... Одним словом, старик своевременно обратился к хранителям Харумбы и еще несколько лет назад получил от них официальное приглашение. Ему предложили уплатить пять миллионов корон - не то доплата за его тяжелый характер, не то ребята просто решили, что Нуфлин настолько богат, что с него следует брать как можно больше, - и приезжать в любое удобное для него время. Деньги у него действительно есть. Вернее, у Ордена Семилистника, который после похорон своего Великого Магистра станет самой нищей шарашкиной конторой в Соединенном Королевстве, но это уже их внутренние проблемы, нас они не касаются. У нас с тобой есть одна настоящая проблема: прокатить Нуфлина до Харумбы.
- Тоже мне проблема! - фыркнул я. Потом хлопнул себя по лбу и ошеломленно добавил: - Его-то перевезти - раз плюнуть, но деньги! Джуффин, объясните мне, каким образом можно доставить на Уандук пять миллионов корон?! Я даже не решаюсь предположить, сколько весят такие деньжищи!
- Ну, для подобных операций, хвала Магистрам, существуют именные чеки, Вековечный Банк при Управлении Больших Денег и специальная Невидимая Флотилия, занимающаяся исключительно перевозкой ценностей. В ее составе служат уроженцы островов Укумбийского Моря, причем только члены семей, посвященных в древние обряды Морской Охоты - единственная надежная гарантия, что их суда никогда не будут ограблены пиратами. В общем, в Харумбе от Нуфлина не потребуют ничего, кроме чека...
- А значит, и беспокоиться не о чем! - оптимистически заключил я.
- Ты даже представить себе не можешь, какое количество поводов для беспокойства остается в нашем распоряжении, - строго сказал Джуффин. - Во-первых, Нуфлина подвела его обычная прижимистость: он откладывал отъезд в Харумбу, как скупые люди откладывают любую дорогую покупку. Ждал неизвестно чего...
- Ждал, пока припечет по-настоящему, - сочувственно кивнул я. - Я его понимаю: просто невозможно заставить себя сделать некоторые вещи, пока тебя как следует не припрут к стенке! Особенно это касается визитов к врачу, а ведь поездка в Харумбу чем-то сродни посещению знахаря, верно?
- Ну, в каком-то смысле...- сердито хмыкнул шеф. - Тебе-то еще простительно подобное легкомыслие: по молодости да по глупости многое сходит с рук. Но вот Нуфлин мог бы быть хоть немного рассудительнее! А он тянул с отъездом до тех пор, пока смерть лично не заявилась на порог его спальни. Теперь у него нет сил не то что добраться до Уандука - он с постели-то с трудом встает! И времени осталось совсем мало. Существуют, конечно, всякие снадобья, способные немного продлить его век, но они не всесильны. Старик проживет еще дюжину дней... ну, может быть, две, если очень повезет. А попасть к хранителям Харумбы он непременно должен живым: воскрешать тех, кто умер своей смертью, они не умеют.
- Дюжина дней, говорите? - задумчиво повторил я. - Что ж, это вполне возможно. Когда мы с Кофой возвращались из Уандука на пузыре Буурахри, у нас ушло даже меньше времени: вы же знаете, мы установили там магический кристалл, как на амобилере...
- Ну да, и твоя знаменитая любовь к спешке оказалась весьма кстати, - согласился Джуффин. - Поэтому, собственно говоря. Магистру Нуфлину и требуется твоя помощь.
- Но разве нельзя отправиться на Уандук Темным Путем? - нерешительно спросил я. - Это же еще быстрее: раз - и все!
- Быстрее-то быстрее, - устало вздохнул шеф. - Проблема в том, что сам Нуфлин теперь беспомощен, как младенец, а чужое колдовство убьет его наповал - почти наверняка! Во всяком случае, старик предпочитает не рисковать, и я считаю, что он совершенно прав. Так что у него теперь одна надежда: на тебя и твое маленькое полезное помешательство на больших скоростях... Ох, Макс, но если бы проблема была только в этом!
- А что, есть еще и другие проблемы? - осторожно спросил я.
- Есть, и имя им - легион,- мрачно сообщил Джуффин. - Ты, наверное, догадываешься, что за свою долгую жизнь Магистр Нуфлин успел нажить немало смертельных врагов. Но я уверен, даже у тебя не хватит воображения, чтобы представить себе их число!
- Достаточно, чтобы заселить пустой город, да? - в тон ему откликнулся я.
- Достаточно, чтобы заселить обезлюдевшее государство! - Шеф пожал плечами. - И знаешь, я могу их понять! Скажу больше: я даже не стану осуждать этих людей, если они постараются использовать свой последний шанс отомстить Нуфлину и не допустить, чтобы он добрался до Харумбы, где его ждет весьма приятная разновидность бессмертия. Но какого бы мнения я ни придерживался на сей счет, а в мои обязанности входит сделать все, чтобы старик прибыл в Харумбу живым и желательно, так сказать, неповрежденным: если он лишится, к примеру, руки или ноги, хранители Страны Мертвых не смогут его исцелить, и ему придется влачить свое увечье сквозь грядущие тысячелетия.
- Ужас какой! - искренне сказал я. И осторожно поинтересовался: - А если бы у него, к примеру, были мигрени? Или больные зубы?
- Нет, от всяких простеньких недомоганий и старческих хворей обитатели Харумбы, хвала Магистрам, избавлены,- заверил меня Джуффин.
- Уже легче! - фыркнул я. - Вечность, заполненная всеми заработанными при жизни болячками, не самая приятная штука... Ладно, я уже понял, что доставить Магистра Нуфлина в Харумбу - не совсем то же самое, что отвезти красивую девушку на загородный пикник.
- Рад, что ты это понял, - флегматично откликнулся мой шеф. - Поскольку отправиться на этот, с позволения сказать, "пикник" предстоит именно тебе, причем одному, без помощников...
- Одному?! - Чувство, которое я в настоящий момент испытывал, больше всего походило на искреннее возмущение. - Джуффин, а вы не перегибаете палку? Ну, положим, мое присутствие на летающем пузыре Буурахри действительно заставит его лететь гораздо быстрее, чем это обычно происходит. Но неужели вы действительно считаете, будто я - такой великий герой, что способен одной левой справиться с многочисленными врагами Магистра Нуфлина?
- Ну что ты. Макс, - мягко возразил Джуффин. - Разумеется, я так не считаю. Я отлично знаю все твои слабые места и нахожу, что гладиатор из тебя никудышный, по крайней мере пока. Будь моя воля, я бы тебя и близко не подпустил к этой дрянной истории... Но беда в том, что Великий Магистр Нуфлин Мони Мах искренне полагает, что ты - тот самый единственный и неповторимый парень, который в целости и сохранности доставит к вратам Страны Мертвых его тело, в последнее время ставшее до неприличия бренным. Ну, если принять во внимание тот факт, что старик всегда был великолепным провидцем... Что ж, все может быть! В конце концов, ты у нас везучий.
- Ага, - угрюмо подтвердил я. - Только удача у меня... как бы это сказать... Несколько своеобразная, вы не находите?
- Это правда, - невозмутимо согласился шеф. - Но если ты думаешь, что я даже не попробовал переубедить Нуфлина, ты глубоко заблуждаешься. Я пытался. Скажу тебе больше: на этой почве мы с ним даже немного поскандалили. Скорее всего, в последний раз. Больше просто не успеем. Я, знаешь ли, весьма настойчиво предлагал ему свою драгоценную персону в качестве охранника. И могу поклясться; настолько благих намерений у меня еще никогда в жизни не было! Я лично знаком со всеми заклятыми врагами Нуфлина. С некоторыми я даже был дружен, а кое-кто из них до сих пор мечтает впиться зубами в мою глотку - обычная история,.. По крайней мере, я совершенно уверен, что способен справиться с каждым из этих ребят, а многих мог бы просто вразумить, не доводя дело до драки, о чем и сообщил Нуфлину.
- А он что, сомневается в ваших способностях? - сварливо спросил я. - Этот бедняга искренне полагает, что я круче?
- Да не то чтобы, - поморщился Джуффин. - Просто он мне не доверяет. Считает, что все эти годы я, возможно, вынашивал план страшной мести и все такое. Порой его осторожность и предусмотрительность граничат с элементарной глупостью... Ох, Макс, старик совершенно не разбирается в людях, вот что я тебе скажу! Вернее, разбирается, конечно, но не во всех. Грешные Магистры, если бы я действительно носился с мечтами о какой-то там дурацкой мести, Нуфлин вряд ли дожил бы до сегодняшнего дня. Да и за что я стал бы ему мстить? За то, что в начале Смутных Времен старик никак не мог решить, что лучше: убить меня или переманить на свою сторону? Какие пустяки! Я и сам некоторое время раздумывал, не расправиться ли с ним при случае. Если уж быть до конца откровенным, мои колебания продолжались чуть ли не до последнего дня битвы за Кодекс - и что с того?! Война есть война, но мы оба, хвала Магистрам, остались живы - какие тут могут быть счеты?..
- А сэру Лонли-Локли он что, тоже не доверяет? - упавшим голосом спросил я.- Из нас двоих могло бы получиться вполне сносное сопровождение. Я бы мог подгонять летающий пузырь и поплевывать ядом на тех злодеев, которых не успел испепелить сэр Шурф.
- Да, - согласился Джуффин, - я тоже предложил
Нуфлину такой вариант. Если уж он так не хочет иметь дело со мной - Магистры с ним! Я угробил чуть ли не час своей драгоценной жизни, дабы объяснить ему, что тебе потребуется подкрепление, а уж существа надежнее сэра Лонли-Локли попросту не существует в природе. Но Нуфлин упрям как...
- Как осел, да? - горестно подсказал я.
- Я весьма смутно представляю себе, что такое осел, но надеюсь, что ты добросовестно подобрал для сравнения самое упрямое существо во вселенной. - Шеф с досадой пожал плечами и умолк.
- И что, получается, я должен доставить Магистра Нуфлина в Харумбу, а по дороге мы будем отбиваться от оравы разъяренных могущественных колдунов? - упавшим голосом спросил я.- Ну-ну... Ладно, если он настаивает, можно попробовать, но боюсь, Нуфлин даже не представляет себе, сколь ничтожны его шансы благополучно добраться до побережья Уандука! И мои, кстати, тоже. Разве что повезет, и меня оставят в живых - в качестве экспоната какой-нибудь частной коллекции трофеев. Надеюсь, я буду неплохо смотреться за стеклом витрины...
- Нуфлин почему-то совершенно уверен, что все будет в полном порядке, если сопровождать его будешь именно ты, - ворчливо отозвался Джуффин. - Его доверие к тебе воистину безгранично! Умеешь ты, сэр Макс, пыль в глаза пускать, вот что я тебе скажу... Ладно, на самом деле не все так страшно. Во-первых, большинство противников Нуфлина ни на что толком не годится без милой их сердцу угуланд-ской Очевидной магии, каковая почти не работает на таком расстоянии от Сердца Мира. Во-вторых, я искренне надеюсь, что о вашем путешествии никто не пронюхает. Конечно, почти все эти ребята ясновидцы, и им вовсе не обязательно читать свежие газеты, чтобы узнать о ближайших планах нашего сияющего сэра Нуфлина, но я, хвала Магистрам, не три дня назад колдовать научился, да и помощники, вернее, помощницы у меня будут превосходные. Поворожим вместе с Сотофой и ее девочками, напустим туману, так что самые выдающиеся пророки Мира будут в течение ближайшей дюжины дней давать неверные прогнозы по всем вопросам без исключения. Может быть, все обойдется, и единственной настоящей проблемой в предстоящем путешествии для тебя станет смертная скука.
Содержание его монолога мне, чего скрывать, очень даже понравилось. Хотел бы я только, чтобы тон шефа был хоть немного увереннее...
- Ехать-то когда надо? - спросил я. Мой голос звучал почти обреченно, поскольку печальный опыт совместной работы с сэром Джуффином Халли научил меня, что на такой вопрос существуют два ответа: "прямо сейчас" и "вообще-то, надо было еще вчера, но..."
- Сегодня ночью, - на фоне моих мрачных прогнозов ответ прозвучал весьма оптимистически. - Под покровом темноты - ха, а как ты думал?!. Да, и имей в виду, Макс: об истинной цели твоей поездки не должен знать никто. Вообще никто. Думаю, ты сам понимаешь, что это требование продиктовано не моим нездоровым пристрастием к секретам, а исключительно необходимостью. Разумеется, я знаю, что среди близких тебе людей нет болтунов, но поскольку нам предстоит обвести вокруг носа не городских сплетников, а могущественных колдунов прошлого...
- Да понимаю я, понимаю, - вздохнул я. - Но имейте в виду: интуиция нашей леди Меламори - это нечто. Она ловит меня на вранье примерно за полчаса до того, как я начинаю искажать факты.
- Да пусть себе ловит, - пожал плечами Джуффин. - На здоровье! Лишь бы правды не знала. Скажи ей, если очень рассердится, может отвесить тебе пару-тройку оплеух, я разрешаю... Официальная версия такова: ты срочно улетаешь в Куманский Халифат по личной просьбе тамошнего правителя Нубуйлибуни... как бишь его?
- Нубуйлибуни Цуан Афия, - растерянно подсказал я. Признаться, забывчивость Джуффина меня ошеломила: до сих пор он никогда не путался в именах, даже самых заковыристых. Это как же надо было заморочить голову моему безупречному шефу, чтобы из его памяти вылетело имя куманского халифа!
- Ну да, ну да, - рассеянно согласился Джуффин. - Согласно нашей официальной версии, у него при дворе что-то стряслось, а поскольку у халифа остались весьма приятные впечатления от вашей достопримечательной встречи, он попросил Его Величество Гурига... ну и все такое, дальше сам можешь дофан-тазировать.
- Ага. А Цуан Афия подтвердит эту информацию в случае чего?
- Разумеется, не подтвердит, - шеф равнодушно пожал плечами, - но и не опровергнет. Он попросту проигнорирует любой вопрос, а если даже и соизволит что-нибудь ответить, то не раньше чем через полгода, поскольку торопливость не считается достоинством, приличествующим правителям Куманского Халифата.
- Тоже верно, - невольно улыбнулся я, вспомнив своеобразные традиции куманского двора, от которых и сам пострадал немало, чуть ли не две дюжины дней дожидаясь аудиенции у халифа, причем дело у меня было не просто срочное, а безотлагательное.
- До заката можешь резвиться, - устало вздохнул Джуффин. - Заодно и нашу официальную версию раструбишь на всех углах. И постарайся врать как можно убедительнее, я тебя умоляю!
- Хорошо, - обреченно пообещал я. - Буду вдохновенно врать, если вы считаете, что так надо...- И после небольшой, но напряженной паузы спросил: - Думаете, я серьезно влип?
- Как всегда, - ехидно ответствовал шеф.
- Какая прелесть! - буркнул я уже с порога. Вообще-то я, пожалуй, переборщил с выражением недовольства. Не такой уж скверной казалась мне жизнь, когда я покидал дом сэра Джуффина. Во-первых, на пороге топтался мой старинный приятель по имени Хуф. Я бережно взял собачку на руки, чтобы подарить этому мохнатому малышу счастливую возможность облизать мой нос - до сих пор не могу понять, что такого особенного он находит в этом весьма заурядном предмете! Во-вторых, резвые солнечные зайчики, жизнерадостно пляшущие на серебристой поверхности Хурона, не заботясь о безопасности многочисленных возниц, вынужденных пересекать мосты почти вслепую, больше не казались мне надоедливыми - напротив, я решил, что они редкостные симпатяги. И в-третьих, пьянящий ветер дальних странствий уже кружил мою бедную, с детства нафаршированную всяческими романтическими глупостями голову. Не могу сказать, что перевозка умирающих стариков на летающем пузыре Буурахри сквозь плотно сомкнутые ряды их старинных врагов является моим давним хобби, просто я очень люблю жизнь во всех ее проявлениях, при условии, что эти самые проявления отличаются некоторым разнообразием...
Одним словом, я был вынужден с некоторым удивлением признать, что настроен скорее оптимистически, чем нет. Довольно странно, если учесть, что сам сэр Джуффин Халли не был уверен в благополучном исходе моей странной миссии. Мое настроение стало еще лучезарнее, когда я обнаружил, что владелец крошечного трактирчика, приютившегося в конце Гребня Ехо, выставил несколько столиков на свежий воздух - явление само по себе ничем не примечательное, если бы за одним из столиков не сидела леди Меламори. Ее яркое полосатое лоохи трепетало на ветру как флаг какой-нибудь неведомой страны. Любовь всей моей жизни наворачивала мороженое с энтузиазмом оголодавшего за зиму медведя-шатуна. Она еще и перемазаться умудрилась, совсем как наш пернатый умник Куруш, который, в отличие от нее, не имеет решительно никакой возможности пользоваться салфетками. Меня она упорно отказывалась замечать, пока я не уселся напротив. Справедливости ради следует отметить, что наличие моей физиономии в полуметре от ее собственной заставило Меламори на мгновение оторваться от мороженого.
- Здорово! - искренне обрадовалась она. - А я как раз тебя выслеживаю. До меня доползли слухи, что ты сидишь дома у нашего шефа, - Кофа собственными глазами видел, как твой амобилер пересекал мост, и я предположила, что рано или поздно ты решишься покинуть сие священное место. И вот сижу
караулю...
- Гениально! - вздохнул я. - Собирать информацию ты действительно умеешь. А вот сидеть в засаде - не очень-то.
- Что, скажешь, я плохо сижу? - возмутилась она. - По-моему, так просто отлично!
- Никаких возражений. - Моя улыбка помимо воли уползала куда-то за священные границы, в пределах которых, по мнению матушки природы, должна была оставаться моя рожа. - Сидишь ты великолепно. И развлечение нашла достойное, - я многозначительно покосился на вазочку с мороженым. - Но вот меня ты не заметила. Скажу больше: даже если бы я не ехал по этому мосту в амобилере, а скакал по его перилам в чем мать родила, распевая народные песни жителей границ, ты бы вряд ли оторвалась от мороженого!
- Нет, - задумчиво возразила Меламори. - Ну, если бы ты просто скакал голышом, я бы, пожалуй, действительно могла пропустить это замечательное событие, но если бы ты еще и пел, мне бы кусок в горло не полез... А вообще-то, я решила, что в таком наряде ты и сам меня заметишь. И, как видишь, оказалась права. Так что я очень хорошо сижу в засаде, просто отлично сижу, и попрошу без грязных инсинуаций!
- Инсинуации были, признаю,- покаялся я.- Но не грязные. Я их мыл перед употреблением, честное слово!
- Ну извини, - снисходительно согласилась она. - Ежели мыл, тогда никаких претензий. В знак примирения могу угостить тебя мороженым... только не вздумай тянуть лапы к моему, обжора! Лучше уж я закажу еще одну порцию.
- Это кто еще обжора, - хмыкнул я; - Ладно, заказывай. Мороженого, камры и вообще всего, что душа пожелает. Будем кутить напоследок.
- Ты что, умираешь? - хладнокровно поинтересовалась Меламори. - Я бы тьбе не советовала. Жизнь, знаешь ли, прекрасна и удивительна.
- Я не умираю, а уезжаю, - вздохнул я. - И теперь начинаю понимать, что это ужасно: я уеду на этот грешный Уандук, а ты останешься здесь, и некому будет вытереть твой замечательный ротик, когда ты в очередной раз дорвешься до мороженого... вот так! - Я наконец сделал то, чего мне хотелось с самого начала: использовал белоснежную салфетку по назначению и привел изумительное личико Меламори в полное соответствие с собственными консервативными представлениями об элементарных требованиях гигиены.
- А я измазалась? - смущенно спросила она. - С ума сойти: в детстве не понимала, как людям удается есть мороженое и оставаться чистыми, и до сих пор не понимаю... С другой стороны, Макс, если ты все равно уедешь, какая разница: утираться или не утираться? По-моему, ты единственный человек во вселенной, которого всерьез заботит этот вопрос. Правда, есть еще мама, но с ней я вижусь так редко, что она не в счет... Ой, подожди, а ты что, действительно уезжаешь? Надолго?
- Не знаю еще, - я пожал плечами.- А что ты забыл на Уандуке? - строго спросила она.
- Могу соврать, могу промолчать, - честно признался я. - Выбирай, что тебе больше нравится.
- Понятно, - вздохнула Меламори. - Расспрашивать бессмысленно, да? Ну тогда хоть соври, чтобы я была в курсе официальной версии.
Я послушно пересказал ей очередной шедевр сэра Джуффина Халли, который уже давно снискал себе славу если не самого талантливого, то самого плодовитого автора в жанре художественной фальсификации. Господа журналисты могли "откусить", как любил говаривать мой старинный приятель Андэ Пу, великий поэт, а ныне гражданин далекого южного Ташера.
- Что ж, звучит вполне достоверно, - снисходительно отметила она и загрустила - минуты на полторы, никак не меньше. Потом бодро тряхнула отросшей челкой и снова принялась за мороженое.
- Макс, я давно хотела спросить: а ты очень ревнивый? - деловито осведомилась она с набитым ртом.
- Очень, - растерянно ответил я. - С трудом удерживаюсь от желания запереть тебя в подвале на все время своего отсутствия. Впрочем, этот злодей Джуффин все равно быстренько тебя разыщет, выпустит и отправит на службу... И мой тебе совет: больше никогда не задавай подобных вопросов глупым мужчинам накануне их отъезда. Это травмирует нашу нежную психику.
Меламори звонко расхохоталась.
- Ты решил, что я подыскала тебе подходящего заместителя? - сквозь смех спросила она. - Ты гений, Макс, я бы ни за что не додумалась! Но вообще-то я имела в виду не себя, а Друппи. Собиралась узнать, будешь ли ты возражать, если я заберу к себе твою собаку. Пусть поживет у меня, пока ты проводишь ревизию многочисленных гаремов Его Величества Ну-буйлибуни Цуан Афии. Я с ней буду гулять - по крайней мере, я вполне способна удержать ее на поводке, в отличие от некоторых...
- Не преуменьшай мое могущество, и без того весьма сомнительное, - рассмеялся я. - А вообще это замечательная идея. Единственный известный мне способ не разбить его большое нежное сердце. Он тебя очень любит.
- Я тоже так подумала, - гордо заявила Меламо-ри. - Знаешь что? - деловито сказала она, добивая мою порцию мороженого. - По-моему, нам с тобой просто необходимо прогуляться по городу. Без всяких катаний на амобилере, скорбных поцелуев на прощание и потоков джубатыкской пьяни, чтобы залить горе.
- Отличная идея, - улыбнулся я. - Хотя от пары-тройки поцелуев на прощание я бы не отказался. Со своей стороны обещаю, что скорбными они не будут.
- Договорились, - кивнула она. А потом озабоченно поинтересовалась: - Но ведь у тебя, наверное, куча дел перед отъездом?
- Наверное, - равнодушно согласился я. - И единственный разумный поступок, который я могу совершить в данной ситуации,- это послать их подальше. Прогулка с тобой - единственное и неповторимое дело, которое я просто обязан довести до конца - под "концом" я разумею пресловутые прощальные поцелуи. Все остальное - к Темным Магистрам!
- Здорово! - резюмировала она и торжественно отставила в сторону обе опустевшие вазочки. В ее темно-серых глазах плясали мои старые приятели солнечные зайчики. На сей раз они явились с официальным предупреждением, что нам с Меламори предстоит не слишком долгий, но чертовски хороший весенний день.
"Грешные Магистры! - подумал я. - Человек просто не может быть таким счастливым, это противно его природе. Наверное, я все-таки сумасшедший..."
Определившись с собственным диагнозом, я расслабился и позволил себе и дальше пребывать в этом замечательном настроении. Оно угасло только перед самым закатом, когда выяснилось, что мне все-таки пора собираться и пулей лететь на другое свидание - в Иафах. Меламори, впрочем, и не думала устраивать мне на прощание какую-нибудь скорбную сцену. Сидела на краю моей постели с неправдоподобно довольной физиономией и мечтательным голосом расписывала свои планы касательно предстоящих прогулок с моей собакой.
- Не перегни палку, - попросил я, впопыхах запихивая в свою дорожную сумку все подвернувшиеся под руку предметы гардероба. - Еще немного, и я решу, что ты всю жизнь мечтала, чтобы я уехал как можно дальше. Я рад, конечно, что ты не грустишь из-за моего отъезда... Ох, рад-то я рад, но мне обидно!
- Чего я точно не собираюсь делать, так это грустить из-за твоего отъезда, - неожиданно серьезно сказала она. - Ни за что! Слишком мелочное чувство. Не хочу его испытывать.
- Ты такая же сумасшедшая, как я сам, - удовлетворенно констатировал я. - Любой сведущий знахарь из Приюта Безумных был бы в ужасе, но мне это даже нравится... Сумасшедшая птица, прилетевшая с Арва-роха и ловко прикинувшаяся женщиной, вот ты кто! - И нежно улыбнулся, вспомнив неуклюжую походку взъерошенного буривуха, в облике которого в свое время свалилось на мою голову это потрясающее существо.
- Любая женщина - сумасшедшая птица, - все так же серьезно ответила Меламори. - Любая - запомни это, сэр Макс! Проблема в том, что большинство женщин стремятся научиться не летать, а только вить гнезда. Просто беда с нашей сестрой!
- Отличная метафора, - одобрительно промычал я, пытаясь затянуть ремень на дорожной сумке.
- Никакая это не метафора. Сухая констатация факта, - вздохнула Меламори. - Мне-то повезло: я от рождения испытываю отвращение к витью гнезд... и именно поэтому - заметь! - решительно отказываюсь грустить по поводу твоего отъезда.
- А я решительно отказываюсь жить в мире, где нет тебя, - искренне сообщил я. А потом с ужасом обнаружил, что сборы подошли к концу и у меня больше нет ни единого предлога, чтобы задержаться дома еще на несколько минут. - Кажется, я уже иду, - Удрученно сообщил я, взваливая на плечо изрядно отяжелевшую сумку.
- Иди, - невозмутимо кивнула она. - А я, если не возражаешь, задержусь в твоем дворце. Буду слоняться тут с хозяйским видом до тех пор, пока в очередной раз не решу, что спать лучше дома...
- Благо сегодня некому будет возражать против столь спорного утверждения, - вздохнул я. Еще немного помаячил на пороге и наконец нашел в себе силы развернуться и уйти. Великий Магистр Ордена Семилистника Нуфлин Мони Мах вряд ли должен был расплачиваться жизнью за мою маленькую нелепую слабость к затянутым прощальным сценам.
Джуффин ждал меня в Доме у Моста, так что я решил пройтись пешком, даром что ноги все еще гудели после многочасовых блужданий по узким улочкам древнего центра Ехо в обществе неугомонной леди Меламори. Когда дело доходит до пешей ходьбы, ее темперамент становится совершенно невыносимым! Но одинокая прогулка по городу, который предстоит покинуть надолго, - это нечто особенное. "Надолго, - говорил я себе, - всего лишь надолго". Я упорно не желал извлекать из архива пассивной лексики паскудное словечко "навсегда", поскольку паника - штука хорошая в том случае, когда под рукой есть такой специальный полезный дядя вроде сэра Джуффина Халли, который всегда готов развеять твои мрачные предчувствия одной-единственной снисходительной репликой. Но сегодня утром мне показалось, что Джуффин и сам не слишком-то уверен в благополучном завершении моего путешествия в Страну Мертвых, поэтому пришлось поддерживать оптимистический настрой собственными скудными силами. Впрочем, у меня обнаружились отличные помощники: теплый, но свежий ветер, который донес до меня слабый аромат цветущих садов Левобережья; оранжевые и голубые огоньки, один за другим загорающиеся в окнах домов; тихие звуки музыки, доносящиеся из-за распахнутых настежь дверей трактиров, которых в этой части Старого Города чуть ли не больше, чем жителей. Я люблю Ехо почти так же сильно, как саму жизнь, и совершенно уверен, что у этого дивного города попросту не бывает плохих дней: его мозаичные мостовые прекрасны всегда, в любую погоду, вне зависимости от моего дурацкого настроения. Они были восхитительны за много столетий до того дня, когда мои глаза впервые сощурились от сияния здешних фонарей, и великолепие этих улиц будет кружить романтические головы после того, как я отправлюсь на свою самую последнюю прогулку. И все же сегодня город был особенно неотразим. Густая синева долгих сумерек, приправленная ароматами дыма, меда и мяты, ластилась ко мне как огромная невидимая кошка, пока я неторопливо шагал в направлении улицы Медных Горшков, - маленькое, повседневное, но совершенно необъяснимое чудо, предназначенное, кажется, для меня одного...
- Ах ты предатель! - ласково сказал мне сэр Ко-фа Йох, которого я поначалу не заметил. Дело не в том, что в коридоре Управления Полного Порядка вечно царит полумрак, просто Кофа успел как следует экипироваться для очередного рейда по городским трактирам: закутался в свой знаменитый укумбийский плащ, который способен превратить в невидимку даже такого солидного пожилого джентльмена, как наш Мастер Слышащий.
- Почему предатель? - опешил я.
- Ну как почему? Едешь на Уандук, прямехонько в объятия гостеприимного Цуан Афии - и без меня! Типичный предатель!
- Без вас - это ладно, он туда еще и без меня едет, гад такой! - сварливо сказал Мелифаро. Он выглянул из своего кабинета, заинтригованный звучанием наших голосов, и взирал на меня с таким упреком, словно я только что силой отнял несколько килограммов конфет у оравы голодных сирот.
- Моему адвокату дадут слово, или меня сразу расстреляют? - несчастным голосом спросил я.
- А что такого интересного может сообщить твой адвокат? - полюбопытствовал Кофа. - И, кстати, давно хотел спросить: что это за нелепая профессия?
- Адвокат - это такой специальный человек, который помогает влипшим в неприятности идиотам выкручиваться и оправдываться. Почему-то считается, будто сами они слова в свою защиту сказать не способны, - тоном знатока объяснил ему Мелифаро, большой любитель криминального кино моей исторической родины. - Но наш сэр Макс сам себе адвокат, одно удовольствие его слушать! Сейчас небось будет молоть какую-нибудь чушь о трудном детстве.
- Не дождетесь! - фыркнул я. - Хотя детство у меня действительно было то еще... Но по сравнению с предстоящей мне тоскливой поездкой в Куманский Халифат, без вас обоих - единственных существ, которые могли бы хоть как-то скрасить мое убогое существование, детство представляется мне отнюдь не самой мрачной страницей биографии! Поэтому стреляйте, господа, мне терять нечего.
- Разжалобил, сволочь! - огорчился Мелифаро. И доверительно сообщил Кофе: - А я уж было морду ему бить собрался...
- Ни в коем случае. Теперь нам придется покупать ему пирожные, - тоном опытного врача, выписывающего рецепт, сказал Кофа. - А то как бы руки на себя не наложил. Макс умный мальчик и понимает, что без меня в Куманском Халифате делать совершенно нечего...
- Нет, он наконец-то осознал, что это без меня там нечего делать, - гордо возразил Мелифаро. - По крайней мере, такому зануде, как он. Я - единственный, кто мог бы его как следует напоить, а потом, возможно, и вытащить на увлекательную экскурсию по чужим гаремам, а теперь... Чем он будет заниматься на досуге? Газеты читать?
- Хваленые куманские гаремы - ничто по сравнению с их кухней, - снисходительно отметил Кофа. - Я в свое время как следует распробовал и то и другое и могу тебя заверить...
Пока они препирались, я тихонько ускользнул в пустующий Зал Общей Работы, а оттуда - в кабинет шефа. Будь моя воля, я бы болтал с коллегами до наступления следующего утра, тем паче что они уже были готовы начинать меня утешать, но время поджимало.
- Наконец-то! - с явньм облегчением сказал Джуффин. - Я уже собрался посылать тебе зов, только никак не мог подобрать достойные ругательства, каковые могли бы потрясти твое воображение и внушить тебе некоторое уважение к начальству, а сэра Шурфа с его знаменитым конспектом рядом не оказалось. Боюсь, он просто повел свою собаку на очередную лекцию в Королевском Университете... Ладно, пошли,- и он, не откладывая дело в долгий ящик, начал медленно погружаться в каменную стену.
Я судорожно сглотнул: сколько раз мне доводилось принимать участие в подобных мероприятиях, но к некоторым вещам просто невозможно привыкнуть! Зажмурился и героически ломанулся следом за шефом. Пережил несколько не самых приятных секунд - с некоторых пор я ужасно боюсь застрять в стене! - а потом с облегчением обнаружил себя в уютной темноте одного из многочисленных подземных переходов, соединяющих Дом у Моста с Иафахом, главной резиденцией Ордена Семилистника, "благостного и единственного", если пользоваться выспренней казенной формулировкой, обязательной для употребления в официальных документах.
- Я решил немного сократить путь, чтобы избавить тебя от продолжения дискуссии о гаремах Куман-ского Халифата, - невинно заметил Джуффин, с воистину ангельским злорадством разглядывая мою перекошенную рожу.
- Жизнь мою вы решили "немного сократить", - проворчал я, к его неописуемому удовольствию.
- Ты дела-то уладил перед отъездом, герой? - лукаво спросил шеф, пока мы брели по темному коридору.
- Нет, - честно ответил я. - Понял, что на все дела у меня не хватит времени, и сосредоточился на главном.
Признаться, я думал, что сейчас мне заслуженно намылят голову. Вообще-то я должен был не предаваться романтическим прогулкам с любимой девушкой, а подыскать себе более полезное занятие. К примеру, передать сэру Шурфу толстенную стопку самопишущих табличек с отчетами из провинциальных отделений Тайного Сыска, каковые я с завидным упорством тупого, но трудолюбивого первокурсника, корпящего над первым в жизни рефератом, тщился привести в порядок в течение последних дней, и сопроводить сей торжественный акт краткой, но внятной лекцией о своих успехах на этом поприще, дабы он мог продолжить и благополучно завершить мой скорбный труд. Кроме того, мне полагалось ввести Мели-фаро в курс нескольких мелких дел, расследование коих почему-то входило в сферу моей компетенции; вызвать Нумминориха из внеочередного отпуска, каковой он получил исключительно по причине моей личной симпатии к его семейству; вручить очередную коробку "контрабандных" сигар из своего мира Генералу Городской Полиции Бубуте Боху, чьи отношения с Тайным Сыском в последнее время опять начали усложняться, и прочая, и прочая... Ох, список мелких, но обязательных дел, каковые мне, по идее, полагалось привести в порядок перед отъездом, был настолько велик, что даже не умещался в моей бедной голове!
Но, к моему изумлению, Джуффин одобрительно кивнул: - И правильно. Хорош бы ты был, если бы провел день, панически роясь в этих грешных табличках...
- Ваша покладистость меня настораживает, - фыркнул я. - Начинаю чувствовать себя умирающим.
- А ты считаешь, что доброго отношения заслуживают только умирающие? - усмехнулся Джуффин.
Увы, ему так и не удалось поднять настроение - ни мне, ни, кажется, даже себе. Может быть, все дело в том, что мы уже приближались к Иафаху, древние стены которого насквозь пропитались мрачным гнетущим настроением - казалось, еще немного, и оно начнет клубиться и оседать на пол невесомыми влажными клочьями, как зимний угуландский туман.
- Ужас, да? - тихо спросил Джуффин, открывая передо мной невидимую дверь, вернее, небольшой проем, высотой чуть больше метра. Мне пришлось преодолевать его чуть ли не на четвереньках, моему шефу - тоже. Как и следовало ожидать, этот "крысиный лаз" привел нас в один из коридоров резиденции Ордена Семилистника. Проем тут же исчез, словно его никогда не было, древние камни стены за нашими спинами даже можно было потрогать. Я не удержался от искушения и обнаружил, что они были прохладными и немного скользкими, как стены колодца.
- Конечно, ужас, - согласился я. - Кажется, строители Иафаха предполагали, что в гости к обитателям резиденции будут ходить исключительно маленькие дети... и еще гномы. Или это такой простой, но эффективный способ заставить нас склониться перед могуществом здешних старожилов?
- Подозреваю, что ты прав, - проворчал шеф. - Впрочем, я имел в виду не вход, а поселившееся здесь настроение. Неужели не чувствуешь?
- Хотел бы я его не чувствовать! - вздохнул я. - Просто я уже успел с ним смириться. Сначала решил, что это моя личная депрессия, а когда понял, что меня гнетет чужое настроение, так обрадовался, что перестал обращать на него внимание.
- Я тебе завидую, - буркнул шеф. - Меня редко пронимают подобные мелочи, но еще немного, и мне начнет казаться, что это я старый, больной и почти мертвый, а не...
- Ну, не все так ужасно, Джуффин! - Удивительное дело: приглушенный шепот леди Сотофы Ханемер оказался таким же серебристо-звонким, как ее настоящий голос. Она бесшумно вынырнула из какой-то ниши - маленькая, пухленькая, седая, очаровательная старушка. Я с удовольствием отметил, что неизменная сияющая улыбка осталась при ней и даже изумительные ямочки на щеках никуда не подевались.
- Выше нос, старый лис! - потребовала она, приподнимаясь на цыпочки, чтобы провести крошечной ладошкой по лбу сэра Джуффина Халли. - Ну, когда все эти глупенькие мальчики, наши, с позволения сказать, Старшие и Младшие Магистры бродят по резиденции с таким видом, словно уже давно решили повеситься и теперь старательно разыскивают подходящую веревку, это я еще могу понять. Но ты-то! Твой длинный нос создан не для того, чтобы его опускать, поверь мне. Уж я-то знаю, что следует делать с носами...
- Вот ведьма! - восхищенно отозвался Джуффин. - Спасибо, Сотофа, я твой вечный должник. Как рукой сняло!
- Не "как", а именно рукой, - невозмутимо ответила она и повернулась ко мне: - Макс, ты-то с каких пор бродишь по свету с постной рожицей? Впрочем, кажется, я ошиблась: не такая уж она у тебя и постная. Небось грустил за компанию с шефом? Этого требует служебная дисциплина? Тогда можешь смело начинать улыбаться: твой начальник уже вполне доволен жизнью.
- Я тоже, - искренне сказал я. - Быть недовольным жизнью в вашем присутствии - типичное святотатство!
- Молодец, - совершенно серьезно одобрила леди Сотофа. - Чему ты точно успел научиться, так это делать мне удачные комплименты: именно такие, которые мне нравятся. Если бы мы встретились в другой день, я бы непременно угостила тебя вареньем. Мои ученицы варят его из нераспустившихся бутонов айох-хи, а ведь эти сладкие цветы растут только на севере Черухты, и еще в нашем саду, разумеется... Впрочем, не буду травить тебе душу. Идемте, мальчики, отведу вас к Нуфлину. Зря, что ли, я полчаса караулила вас в этом коридоре?
- Вообще-то я знаю дорогу... Или он спрятался? - Джуффин внимательно посмотрел на свою старинную подружку, которая - вот уж поначалу не скажешь! - была самой могущественной колдуньей если не во всем Мире, то уж, по крайней мере, в своем Ордене - никаких сомнений!
- Да не то чтобы спрятался, - рассмеялась Сотофа. - Просто сидит в саду, в хижине, которую я для него построила. Скажу тебе по секрету, Джуф: в этой хижине он мог бы прожить еще несколько лет, даже не прибегая к помощи знахарей. А если бы он послушал меня лет сто назад, когда я поняла, что его сила угасает, и предложила ему свою защиту... Мог бы жить и жить, еще хоть тысячу лет! Тогда помочь ему было проще простого.
- Я помню эту историю, - кивнул Джуффин. - Нуфлин испугался, что ты получишь над ним слишком большую власть.
- Ага, как будто мне нужна какая-то власть. - Она сердито передернула плечами. - Наш Великий Магистр не доверял никому, даже своему отражению в зеркале. По крайней мере, я не раз замечала, что он всегда отворачивается от зеркала, когда считает деньги или пишет какое-нибудь секретное письмо. Что ж, и кому от этого плохо?! Иногда лучше быть простодушным, чем слишком уж хитрым: того и гляди перехитришь сам себя... Ладно, следуйте за мной.
Леди Сотофа провела нас в конец коридора и распахнула дверь, ведущую в сад. Он был невнятно великолепен, как любой сад, погруженный в ласковую темноту весеннего вечера: щемящая душу смесь шорохов, теней и ароматов.
- Вообще-то, хижину, которую я соорудила для Нуфлина, почти невозможно обнаружить, - гордо сказала леди Сотофа Джуффину. - Даже я сама могу сделать хороший крюк по окрестным кустам, прежде чем наткнусь на входную дверь. Не только сейчас, в темноте, но и при свете дня.
- Смотри-ка, не один Маба способен на такие Чудеса! - обрадовался мой шеф. - Я думал, только он У нас горазд на такие фокусы, ан нет! Знай наших!
- Ха! Ты так радуешься, словно это твое чудо, - насмешливо заметила леди Сотофа.
- В каком-то смысле немножко мое, - улыбнулся Джуффин. - Я ведь тоже из Кеттари! - И он два раза легонько стукнул по кончику собственного роскошного носа указательным пальцем правой руки. Ну как же, как же, их знаменитый кеттарийский жест: "два хороших человека всегда могут договориться" - куда уж там масонам!
- Ой, да ты не дурак примазаться к чужой славе! - звонко расхохоталась Сотофа, и ее беззаботный девчоночий смех рождественским колокольчиком зазвенел над унылой оградой Иафаха. Жалкие остатки наголову разгромленной армии моих мрачных предчувствий трусливо ретировались в ближайшие кусты. Там, где присутствует эта могущественная ведьма с внешностью заботливой бабушки и легкомысленными манерами кокетливой, но задиристой гимназистки, мрачным предчувствиям делать совершенно нечего!
Домик, в котором скрывался от смерти Великий Магистр Ордена Семилистника Нуфлин Мони Мах, мы все-таки нашли, хотя поплутать по саду пришлось основательно. "Вот наворожила, вот расстаралась, а теперь сама мучаюсь!" - ворчала про себя леди Сотофа. Но наша экспедиция завершилась неожиданно скорым успехом: сэр Джуффин нашарил в темноте ручку входной двери. Ничего удивительного, шеф частенько гостит в заколдованном доме Мабы Калоха, так что у него имеется совершенно уникальный опыт в делах такого рода.
Заждавшийся нас старик отнюдь не был похож на умирающего. Сидел в уютном кресле у дальней стены единственной комнаты - укрывший его домик действительно оказался крошечным, не зря леди Сотофа неуважительно окрестила это строеньице "хижиной". Сегодня я впервые как следует разглядел лицо Великого Магистра Нуфлина Мони Маха. До сих пор оно всегда скрывалось в полумраке под просторным капюшоном и, даже попадая на свет, казалось скорее смутной игрой теней, вопиющим торжеством неопределенности, словно было создано не реалисте кой природой, а учеником импрессионистов, старательным, не слишком умелым, но чертовски последовательным подражателем своих великих учителей. Лик Магистра Нуфлина оказался довольно заурядным стариковским лицом, морщинистым, пучеглазым, горбоносым и суровым, как у пожилого конквистадора, а его выражение я бы назвал скорее сердитым, чем страдальческим. Создавалось впечатление, что дядя всерьез вознамерился отчитать, а то и поставить в угол хамку смерть, которая позволила себе роскошь приблизиться к нему на непочтительное расстояние. Поскольку это его желание вряд ли являлось осуществимым, Нуфлин решил отыграться на нас.
- Вы не слишком-то торопились, как я погляжу, - сварливо сказал он. - В кои-то веки могли бы и подсуетиться. В конце концов, это происходит в первый и в последний раз: у меня нет скверной стариковской манеры умирать каждые полгода! Я, конечно, понимаю: вам таки поднадоело со мной считаться. Ну так могли бы еще немного потерпеть, не так уж долго осталось...
Джуффин едва заметно поморщился, я растерянно заморгал: вот уж чего не ожидал, так это банальной скучной ссоры напоследок! И только леди Сотофа, кажется, искренне наслаждалась происходящим.
- Нуфлин, не стоит тратить драгоценное время на спор с Джуффином. Если пожелаете, можете написать ему гору ругательных писем из Харумбы, - наконец сказала она. - Пересылайте их мне, и я даю вам слово, что заставлю его прочитать все, до последней
строчки!
- Сотофа, ты такая мудрая, - проворчал Нуфлин.- Слишком мудрая для такой молодой девочки!
Я не сдержал улыбку. Конечно, теоретически я понимал, что Магистр Нуфлин старше леди Сотофы примерно на тысячу лет, если не больше, но слышать, как совершенно седую старушку снисходительно называют "молоденькой девочкой", в высшей степени забавно.
- А ты, как всегда, ухмыляешься, мальчик, - от зорких глаз Нуфлина ничего не ускользало, и теперь он, очевидно, решил приняться за меня. - Ну, расскажи мне, что ты здесь увидел смешного, может быть, я тоже немного похохочу, в последний раз... Посмотреть на тебя, так кажется, что нет в Ехо более счастливого юного оболтуса, чем сэр Макс из Тайного Сыска! Джуффин, за что ты ему деньги платишь? За "хи-хи"?
- Ну, если я буду бродить вокруг вас с постной рожей, пока мы не доберемся до Уандука, вам же самому тошно станет, - храбро заявил я и тут же смущенно залился краской. Все-таки я как был стеснительным нахалом, так им и остался - иногда мне кажется, что человека совершенно невозможно изменить, сколь бы усердно ни колотила по его башке маньячка судьба, вооруженная охапкой клюшек для гольфа...
- Ну, положим, я еще сам не решил, что меня больше раздражает: постные рожи или глупые ухмылки, - все так же ворчливо заявил старик. - Пожалуй, и то и другое, так что будь любезен, отыщи золотую середину и постарайся изобразить ее на своем непростительно юном лице...
- Получил? - Джуффин дружески толкнул меня локтем в бок. Голос его звучал не то сочувственно, не то злорадно. - Зато теперь мы с тобой в одной лодке, - оптимистически добавил он.
- Господа, меня безмерно раздражает ваша жизнерадостность, - буркнул Магистр Нуфлин. - Вы сами могли бы сообразить: ни одному умирающему не понравится то и дело получать наглядные доказательства и без того весьма очевидного факта, что его кончина не слишком огорчает окружающих.
- Ваша правда, - виновато сказал я. - Извините нас, сэр. Просто сейчас я чувствую себя скорее солдатом накануне сражения, чем гостем на похоронах. Сэр Джуффин здорово запугал меня рассказами о ваших могущественных врагах, которые будут подстерегать нас по дороге... В общем, я немного на взводе, а когда я на взводе, то начинаю глупо хихикать по любому поводу и без оного...
- Ну и зачем ты так напугал мальчика, Джуффин? - укоризненно спросил старик.- В воспитательных целях?
- Нет, - буркнул мой шеф, - просто я стараюсь быть откровенным со своими сотрудниками, когда это возможно... Человек имеет полное право знать, что ему грозит опасность - хотя бы для того, чтобы не расслабляться и быть настороже...
- Пустяки, - отмахнулся Магистр Нуфлин. - Ничего с ним не случится. Будем надеяться, что со мной тоже... Полагаю, дальнейшая дискуссия бессмысленна: нам следует отправиться в путь как можно скорее. Не знаю, как вам, а мне время дорого.
- Безусловно, - кивнул Джуффин. - Пузырь Бу-урахри ждет вас в саду. Сэр Макс потрудился захватить с собой дорожную сумку. Насколько я успел вас изучить, прощальных сцен не намечается, верно?
- В таком случае, помогите мне встать, - вздохнул Нуфлин.
Его худое тело показалось мне почти невесомым - я не ахти какой силач, но Магистра Нуфлина вполне мог бы пронести на руках через весь город! - а сухая рука, вцепившаяся в мое плечо, была такой холодной, что я ощущал ее ледяное прикосновение сквозь плотную ткань своей Мантии Смерти. Мне пришло в голову, что никогда прежде высокопарное название моей одежды не было настолько уместным, как сейчас, когда мне пришлось стать кем-то вроде Харона, на утлом челне которого отправляются в свой последний круиз мертвецы... Магистр Нуфлин покосился на меня с некоторым любопытством. Я понял, что он по-прежнему способен прочитать сумбурное содержимое моей напичканной всякими романтическими глупостями башки, как утреннюю газету, и с удовольствием это проделывает. "Еще один ясновидящий, - удрученно подумал я. - Кажется, обитателей этого Мира, которые не способны видеть меня насквозь, можно пересчитать по пальцам..."
Что касается летающего пузыря Буурахри - тут меня ждал очередной сюрприз. Я-то все недоумевал: каким образом умудрился его не углядеть, пока мы плутали по саду? Но когда Джуффин остановился на краю поляны, засаженной мелкими белыми цветами, немного похожими на маргаритки, и торжественно заявил: "Ну вот", - я почувствовал себя полным идиотом. Он сразу понял мое недоумение и укоризненно покачал головой.
- Чему ты удивляешься. Макс? Разумеется, я позаботился о том, чтобы сделать этот пузырь невидимым, вернее, совершенно незаметным. Помнишь укумбий-ский плащ нашего Кофы? Ну так вот, я довольно долго изучал его на досуге, и мне удалось сотворить подобное чудо с нашим летательным аппаратом. Не так уж это было сложно, между прочим...
- Ну я-то, положим, его вижу, - лукаво заметила леди Сотофа. - И вы видите, правда, Нуфлин?
- Можно сказать, что вижу, - неохотно буркнул он. - Но мне он кажется призрачным: контуры все время дрожат и расплываются, и сквозь днище корзины просвечивает трава... Наверное, дело в том, что я очень ослаб. Но если его видит Сотофа... Джуффин, ты уверен, что хорошо заколдовал это летательное средство?
- Не знаю, хорошо ли, но, скажем так, - неплохо. Могу вас заверить, что наши горожане не увидят ничего, как и сэр Макс. - Джуффин отвесил мне комический поклон. - А это главное. В таком деле чем меньше определенности, тем лучше!
- Интересно, как я буду забираться в корзину пузыря, если я его не вижу? - спросил я, почему-то чувствуя себя обиженным: дескать, они-то все видят, гады, а я - так нет!
- Не печалься, горе мое, - усмехнулся шеф. - Как только ты к нему прикоснешься... - Он взял меня за руку и опустил ее на шершавую поверхность корзины.
Разумеется, я тут же увидел пузырь Буурахри. Он не возник из небытия внезапно, как в кадре из мультфильма, его очертания открылись моему взору постепенно - нечто похожее происходит, когда глаза привыкают к темноте, и ты с удивлением понимаешь, что мутная мгла, окружавшая тебя минуту назад, представляет собой вполне упорядоченное пространство, расчерченное четкими контурами узнаваемых предметов.
Сначала мы со всеми возможными предосторожностями усадили в корзине Нуфлина. Хвала Магистрам, у него ничего не болело, единственным симптомом надвигающейся смерти была сокрушительная слабость, которая лишила его не только магической силы, но и способности ловко управляться со своим худощавым телом. Потом туда забрался я и машинально удивился, не обнаружив ничего, напоминающего удобное ложе для умирающего старика. Зато в корзине было установлено довольно громоздкое, но, судя по всему, весьма удобное кресло. Магистр Нуфлин устроился там, как император на троне: прямая спина, руки аккуратно сложены на укрытых пледом коленях, даже взор его показался мне вполне пламенным - откуда только силы взялись?!
- Вам будет удобно? - растерянно спросил я.
- Не слишком, мой мальчик, - он пожал плечами. - Особенно когда мы поднимемся в воздух и начнется качка. Но если я улягусь, меня тут же начнет клонить в сон, а смерти куда сподручнее подобраться к спящему. Умереть лежа под одеялом не входит в мои планы. Кроме всего, это попросту недостойно!
Я понимающе кивнул и обернулся туда, где стояли Джуффин и леди Сотофа. Они оба молча смотрели - не на меня, на Нуфлина. Их глаза слегка фосфоресцировали в темноте, они показались мне огромными и ужасающе пустыми. Ничего похожего на печаль я там не обнаружил, и вообще никакого намека на чувство, для которого можно отыскать определение в одном из человеческих языков. И в то же время это нельзя было назвать равнодушием. Я каким-то образом знал, что на дне их неподвижных глаз скрывается невообразимая боль - слабую тень этой боли можно нашарить в темной глубине слова "навсегда", произнесенного шепотом и без малейшего намека на пафос. Они прощались. Не с другом, конечно, Магистр Нуфлин никогда не был другом - ни им, ни вообще кому-либо под этим небом - скорее уж со своим прошлым, неотъемлемой частью которого был умирающий старик, неподвижно застывший в кресле за моей спиной. Я почти услышал нежный звон рвущейся серебристой паутины и понял: все, пора улетать. Прощание закончилось, теперь этих троих ничто не связывало, даже их воспоминания друг о друге были надежно спрятаны в потаенную шкатулку, на крышке которой старательно выцарапана надпись: "больше не имеет значения". У меня хватило ума не нарушать магию их расставания своими шумными воплями: "До свидания, Джуффин, я непременно пошлю вам зов, надеюсь заглянуть к вам на кружечку камры, леди Сотофа, как только приеду!" Единственное, что я мог сделать, это стать... или хотя бы попытаться стать тенью, безмолвной и безучастной настолько, что ее присутствие ничего не меняет.
Пузырь Буурахри взмыл над землей, повинуясь моему приказу. Я сидел на дне корзины и молча смотрел в небо, затянутое тучами. Удивительное дело: на сей раз я даже не вспомнил о том, что боюсь высоты. Я вообще старался не забивать свою голову всякими ненужными мыслями, а просто смотрел на холодное зеленоватое свечение, очерчивающее контуры одного из облаков, а когда в неаккуратном лохматом разрыве показалась совершенно круглая луна, медленно улыбнулся, сочтя ее появление добрым знаком.
- Пузырь действительно летит очень быстро, - шелестящий голос Магистра Нуфлина нарушил тишину. - И это лишний раз доказывает, что я сделал правильный выбор, когда настоял на твоей кандидатуре.
Мне показалось, что старик говорит довольно приветливо. Отсутствие Джуффина, очевидно, оказывало на него весьма благотворное воздействие, по крайней мере, сварливые интонации исчезли напрочь.
- Вы все-таки немного погорячились, - смущенно сказал я. - Я неплохо управляюсь с транспортными средствами, у меня они начинают бегать с такой скоростью, что ваши знаменитые гонщики от зависти млеют, это правда... Но охранник из меня тот еще. Вы ведь сами знаете, я не очень опытный колдун.
- Ты совершенно неопытный, до безобразия молодой, к тому же еще не слишком-то освоился в нашем Мире, - равнодушно согласился Нуфлин. - Зато ты очень удачлив и, что особенно важно, ужасно хочешь, чтобы наше путешествие завершилось благополучно. А твои глупенькие желания имеют куда большую власть над реальностью, чем иные заклинания. Полагаю, это мой единственный шанс добраться до Харумбы. Если бы я считал, что мне требуется профессиональный охранник, я бы, пожалуй, взял в спутники Сотофу: она очень умелая девочка. Или твоего начальника - из бывших убийц получаются самые умелые защитники...
- Сэр Джуффин сказал, что вы ему совсем не доверяете, - заметил я, чувствуя, что отчаянно краснею. - Ни ему, ни сэру Шурфу, вообще никому... Только мне. Потому, дескать, что у нас с вами нет - и, разумеется, быть не может! - никаких счетов. Мне это кажется немного странным: вы же видите людей насквозь. И наверняка отлично понимаете, что Джуффин не стал бы делать вам гадостей напоследок, правда?
- Знаешь, мальчик, я действительно долгое время полагал, что вижу людей насквозь, - задумчиво ответил Магистр Нуфлин. - Мне очень нравилось думать, что так оно и есть... Старость отвратительная штука, но одно-единственное преимущество у нее все-таки имеется. Она избавляет от иллюзий. От любых иллюзий, в том числе и касательно собственной исключительности. Не такой уж я мудрец, как принято полагать. Я действительно всегда был довольно прозорлив и весьма хитер, но это не значит, что я способен видеть людей насквозь. На это никто не способен. Можно прочитать чужие мысли - невелика наука! Можно с уверенностью предсказать действия любого живого человека: порой мне кажется, что нет ничего проще... Но узнать, кто на самом деле стоит перед тобой, - невозможно! Ты понимаешь, о чем я?
- Не знаю, - честно сказал я. - Скорее все-таки нет...
- Что ж, если говоришь, что нет, значит, у тебя есть шанс понять, - оптимистически заявил Нуф-лин. - Видишь ли, мальчик, каждый из нас живет в окружении загадочных существ - других людей. Но когда ты пытливо вглядываешься в лицо очередного незнакомца, пытаясь понять, что за человек стоит перед тобой, ты видишь не его, а всего лишь свое собственное отражение, часто искаженное до неузнаваемости, но все же... Положим, ты способен прочитать его мысли - и что с того? "Я ненавижу тебя!" - думает незнакомец, и ты решаешь, будто он действительно враг, поскольку ты сам употребил бы такие слова только размышляя о враге. А на самом деле никакой он не враг, ему решительно наплевать на тебя, просто у него, предположим, болит голова, и в такие минуты он с ненавистью думает о любом, кого встречает на своем пути... Теперь понимаешь?
- Вы хотите сказать, что мы примеряем на себя слова, мысли и поступки других людей, чтобы составить хоть какое-то представление о них? И оно всегда оказывается ошибочным, поскольку мы знаем, что говорит или делает другой человек, но не знаем почему? - нерешительно откликнулся я.
- Ловишь на лету, - одобрительно отозвался старик. - Так что когда Джуффин говорит тебе, будто я ему не доверяю, он невольно заблуждается. Он делает этот вывод, располагая весьма полным набором моих слов, решений и поступков, даже воспоминаниями об интонации и выражении лица - и примеряет их на себя. Но для того чтобы понять, почему я отказался от его помощи, ему потребовалось бы надолго залезть в мою шкуру - что вполне возможно, когда такой умелый колдун, как сэр Халли, имеет дело с другими людьми. Но я-то под свою шкуру никого не пускаю, уж на это моего могущества хватит до самого конца! То же самое происходит, когда я пытаюсь разобраться, что за тип этот кеттариец, наемный убийца, которому я - чего скрывать! - обязан относительно легкой победой в войне за Кодекс; один из немногих знатоков почти недоступного мне искусства, каковое патетически именуется Истинной магией; умелый начальник Тайного Сыска - можно подумать, что он родился специально для этой должности! - трогательно опекающий своих подчиненных... Я знаю о твоем опекуне очень много, наверняка куда больше, чем он предполагает. Но я по-прежнему не знаю: кто он? И уже вряд ли когда-нибудь узнаю... А что касается моего отказа от его услуг - разумеется, я не настолько глуп, чтобы предположить, будто Джуффин перережет мне глотку, как только летающий пузырь удалится от столицы. Просто меня посетило некое предчувствие, и теперь я знаю, что ты - единственный спутник, который мне требуется на этой самой последней дороге... Что там внизу, кстати?
- Темнота, - лаконично ответил я.
- И никаких огней, да? Что ж, значит, Ехо уже далеко позади, - печально вздохнул Нуфлин. - За нашей болтовней я так и не успел попрощаться с этим
городом.
- Уехать - это и есть попрощаться, - тихо возразил я. - Зачем еще какие-то дополнительные церемонии? Я раньше все время старался почувствовать что-то особенное, покидая то или иное место. Когда был совсем молодой и глупый, даже стихи всякий раз писал по такому поводу... А потом вдруг понял, что любой отъезд - поступок вполне самодостаточный.
Признаться, я несколько обалдел от собственной наглости. Если бы вчера кто-нибудь сказал мне, что я начну спорить с Великим Магистром Нуфлином Мо-ни Махом, чуть ли не учить его жизни, я бы немедленно отвез этого пророка к ближайшему знахарю, от греха подальше. Но старик совсем не рассердился. Он посмотрел на меня со снисходительной улыбкой и, как мне показалось, с некоторым любопытством.
- А ты что, был поэтом, мальчик? - недоверчиво спросил он. - Вот уж никогда бы не подумал. Ты не похож на поэта. Слишком практичный.
- Вы же сами сказали, что невозможно разобраться, что представляет из себя другой человек,- робко улыбнулся я.- Меня, кстати, многие считают практичным, не только вы... и только я знаю, какой романтический идиот прячется в этом незамысловатом свертке. - Я выразительно похлопал себя по животу,
давая понять, что обозвал "незамысловатым свертком" свое собственное тело.
- Странно, - пожал плечами Нуфлин. - Признаться, я думал, что знаю о тебе если не все, то очень многое. И вдруг выясняется, что сэр Макс поэт... Удивительно: как эта информация могла не достигнуть моих ушей?
- Ничего удивительного, - смущенно откликнулся я. - Никакой я не поэт, просто человек, который когда-то очень давно писал стихи, - это разные вещи. И разумеется, я никогда никому об этом не говорил... Впрочем, нет, проговорился однажды в присутствии
сэра Лонли-Локли, но он - наилучшая гробница для чужих тайн.
- Полагаю, что так, - рассеянно согласился старик. И с любопытством спросил: - И какие же стихи ты писал? Ты помнишь хоть что-нибудь?
Мне сегодня то и дело приходилось краснеть от смущения, но сейчас мои уши, наверное, начали светиться в темноте, как некие чудовищные сигнальные
огни на борту летающего пузыря, сводя на нет нашу маскировку.
- Очевидно помнишь, - усмехнулся Нуфлин. - Ну, прочитай что-нибудь.
Заплетающимся языком я начал бормотать, что, дескать, ничего не помню, и вообще...
- Ничего, не смущайся, - подбодрил меня он. - Я отлично понимаю, что ты никому никогда не будешь читать свои стихи - то ли потому, что считаешь их плохими, то ли потому, что боишься, что они, как некое заклинание, вернут тебя в прошлое, к тому смешному беззащитному мальчику, который их написал... Но будь добр, сделай для меня исключение. Мне теперь все можно доверить.
Грешные Магистры, он так это сказал! В его тихом бесцветном голосе таилось устрашающее очарование самой смерти - не мрачного чудовища, с удовольствием похрустывающего разлагающимися остовами, а печального сказочника в темном плаще, того самого, о котором рассказывал свою последнюю историю Оле Лукойе - безжалостного, но приветливого всадника, у которого всегда найдется прелестная и страшная сказка для каждого, чье время закончилось навсегда... Так что я плюнул на все свои зароки и позволил полузабытым словам выползти из надежного тайника, спрятанного в самом дальнем углу моего сердца.
Кажется, в эту ночь я прочитал своему спутнику все, что успел написать за свою коротенькую жизнь, даже рваные строчки, которые я легкомысленно записывал на бумажных салфетках за бесчисленными столиками маленьких дешевых кафе, а потом комкал и сжигал или топил в густом томатном соусе. А мне-то казалось, что я никогда их не вспомню! Ответом было молчание, долгое, как остаток ночи, - отнюдь не восхищенное, но и неодобрительным я бы его не назвал. Магистр Нуфлин умел слушать со спокойной, великодушной бесстрастностью, так что в какой-то момент я почти забыл о его присутствии. Мне начало казаться, что я остался совершенно один в корзине пузыря Бу-урахри и устроил себе такой своеобразный вечер воспоминаний, оглушил свой разум потоком зарифмованной ритмичной речи - просто чтобы не рехнуться, болтаясь в чреве сомнительного летательного аппарата между небом и землей. Когда я наконец заткнулся, то внезапно, без малейшего намека на сомнение почувствовал, что старик мне благодарен - не потому, разумеется, что мои юношеские стихи были такими уж великими шедеврами, просто я помог ему скоротать ночь - одну из многих ночей, стоящих между его немощным телом и вожделенным бессмертием...
(Не в моих привычках загромождать книги своими стихотворными опытами, но на сей раз рискну процитировать строчки, которые имеет в виду Магистр Нуфлин, поскольку мне кажется, что они помогут читателю проникнуться странным настроением той, уже давно минувшей, ночи.
Я домой не вернусь - решено! Это небо дрожит как вода...
Сколько тысяч шагов от болотных низин до холодной как руки луны?
Гнутся голые ветви под тяжестью птиц. Разум птицей кричит - не беда.
Пусть кричит. У меня есть в запасе последний глоток тишины.
Я домой не вернусь никогда, но зато доживу до утра.
Темный ветер и вечер холодный, луны поворот на ущерб - ничего!
Знаешь, птица, во мне не осталось ни капли раба, и ни капли добра,
и ни капли любви, и ни капли меня самого.)
- Постарайся остаться молодым. Макс, - тихо сказал он, когда беспокойные оранжевые предвестники солнца замельтешили на границе видимой и невидимой области небес. - Если тебе не удастся перехитрить смерть, хотя бы не позволяй ей загнать тебя в ловушку обессилевшего стариковского тела. Оно того не стоит, мальчик. Старость действительно отвратительная штука. Тебе не понравится... Можешь не отвечать: глупо пытаться говорить о вещах, которых не понимаешь. И моли судьбу о том, чтобы никогда не понять...
Я молча кивнул.
- А ты таки хитрец почище своего начальника, мальчик, - неожиданно лукаво сказал Нуфлин. Сейчас его голос звучал вкрадчиво и обладал скрытой, но ощутимой и даже пугающей силой, как в прежние времена, когда Магистра Нуфлина Мони Маха можно было называть "великим и ужасным" почти без тени иронии. Я недоуменно поднял брови.
- Теперь я тебе немножечко должен, - весело объяснил он. - Ты помог мне дожить до утра - в точности как говорится в одном из твоих странных коротеньких стихотворений. А поскольку у меня осталось мало времени, постараюсь вернуть долг как можно скорее.
Я вопросительно уставился на своего спутника.
- Знаешь, почему я дожил до столь преклонных лет? - снисходительно спросил он. И умолк: очевидно, вопрос не был риторическим, на него полагалось дать членораздельный ответ.
- Думаю, потому, что вы были сильнее своих врагов, - я пожал плечами, - и осторожнее. И наверняка гораздо удачливее...
- Все это общие фразы, - отмахнулся Нуфлин. - Неужели ты думаешь, что умирающий старик нуждается в комплиментах глупого мальчика вроде тебя? Кстати, я никогда не был самым могущественным колдуном в Соединенном Королевстве. Возможно, самым умным и предусмотрительным, но что касается силы - мое имя не значится в списке первых. Но в моем распоряжении с юных лет имелся один хитрый фокус, весьма полезный для того, кто хочет оставаться в живых как можно дольше.
- Именно то, что требуется,- уважительно кивнул я.
- У меня было много учеников, - ностальгически сообщил он. - Как Великий Магистр я был обязан заниматься обучением каждого члена своего Ордена. Но знаешь, что я тебе скажу? У меня не было ни одного настоящего ученика. Я всегда понимал, что избранного мною сочтут моим будущим преемником, а я не собирался обзаводиться преемником. Видишь ли, мальчик, я до последнего момента надеялся, что сумею перехитрить смерть. А если хочешь прожить подольше, надо вести себя так, словно считаешь себя бессмертным - так я думал. Выходит, что ошибался...
- Но ведь там, куда мы едем, вас ждет бессмертие, правда? - осторожно спросил я.
- Говорят, что так оно и есть, - буркнул Нуфлин.- А я очень стараюсь в это поверить. Можешь мне поверить, я таки очень стараюсь!.. Ладно, давай поговорим о деле. Я собираюсь научить тебя этому фокусу. Думаю, кому-кому, а уж тебе он пригодится, и не раз. Да и мне будет приятно знать, что мое искусство не умрет навсегда после того, как за мной закроются врата Харумбы.
Я растерянно молчал, не зная, что тут можно ответить. Благодарить? Но я здорово подозревал, что пару раз мяукнуть "спасибо" - слишком ничтожная плата, когда тебе сулят очередное чудо, да еще и столь полезное. Так что лучше уж молчать в тряпочку и глядеть на своего благодетеля восхищенными глазами преданного ученика.
- Тебе потребуется время, чтобы как следует освоить мою науку, - строго сказал Нуфлин. - Что ж, время у тебя, надеюсь, есть. Дело обстоит следующим образом: нужно соорудить вокруг себя стену из белого кирпича...- Он снисходительно посмотрел на мою рожу, которая не выражала никаких чувств, кроме абсолютного непонимания, укоризненно покачал головой и объяснил: - Разумеется, речь не идет о настоящих строительных работах. Эту стену ты должен воздвигнуть в своем воображении. Впрочем, обычные фантазии тут не помогут. Стена из белого кирпича должна быть воздвигнута не наяву, но и не во сне, а на границе между тем и другим.
- В темноте под закрытыми веками? - Кажется, я начал понимать. В свое время мне уже доводилось действовать подобным образом, только никаких защитных стен я не возводил- Писал письмо своему таинственному защитнику, мечу Короля Менина - ни больше и ни меньше...
- Можно сказать и так, - задумчиво согласился Нуфлин. - И запомни: небрежность тут неуместна. Такую стену можно построить только из очень хороших кирпичей. Ни один из них не может занять свое место в кладке, пока ты не убедишься, что его формы безупречны, а ладонь должна ощутить тяжесть почти как наяву... Разумеется, у тебя уйдет много времени на то, чтобы представить себе первый кирпич. Наверняка будет очень трудно сложить первый ряд...
- Могу себе представить! - растерянно сказал я. - Одной ночи тут не хватит. Если уж на то пошло, мне придется брать очень длинный отпуск. И надолго отказаться от сна...
- Не обязательно, - покачал головой Нуфлин. - Эту стену ты можешь строить постепенно, день за днем. Фокус состоит в том, что, закрыв глаза на следующий день после первой попытки, ты должен увидеть не пустоту, а результат своей вчерашней работы. С этим у тебя, возможно, тоже будут трудности - в первое время. Или не будет никаких трудностей. Джуффин говорил, что ты способный... Главное, не пугайся большого объема работы: дело того стоит, можешь мне поверить!
- Думаю, что да, - неуверенно согласился я.
- Он, видите ли, думает! - с неподражаемыми интонациями старого скандалиста с богатым опытом дискуссий на коммунальной кухне возмутился Нуфлин. - Да ты пока понятия не имеешь, о чем говоришь! - Он немного успокоился и продолжил: - Эта стена должна окружить тебя как круглая ограда. Чем выше она будет - тем лучше. Впрочем, ты сам поймешь, когда можно будет остановиться. И не думай, будто тебе придется воздвигать ее всякий раз, когда возникнет опасность. Достаточно один раз построить стену. Если ты выполнишь работу безупречно, она будет защищать тебя всегда, даже в тех случаях, когда ты о ней не вспомнишь.
И он умолк.
- Это все? - нерешительно спросил я.
- Ну да, - устало ответствовал он. - А чего ты еще хотел?
- И эта стена защитит меня... - Я немного помедлил, глупо ухмыльнулся и недоверчиво закончил: - от всего на свете?
- Не от всего на свете, а только от внешних врагов, - строго сказал Нуфлин. - От старости и смерти она не спасает, как видишь... И от разнообразных хворей, по-моему, тоже, - не знаю, я никогда не пробовал болеть, но своему здоровью я обязан скорее природе, чем чудесам.
- Ясно, - вздохнул я и тоже замолчал. Если честно, я здорово сомневался, что когда-нибудь займусь "строительством" этой таинственной "стены из белого кирпича". Заманчиво, но чертовски хлопотно. Я заранее предвидел, что у меня попросту не будет времени возводить эту стену в темноте под закрытыми веками - на службе спать не очень-то получается, а дома... Да у меня на личную жизнь времени не хватает, какая уж там "стена"! К тому же до сих пор мне вроде бы вполне хватало защиты, которой окружил меня невидимый меч Короля Менина, с некоторых пор прочно засевший в моей груди, рд. зумеется, я не стал говорить все это Магистру Нуф-лину. Я постарался даже не думать об этом, поскольку был совершенно уверен, что чтение моих мыслей для него - самая простая вещь на свете.
Но через несколько минут мне стало стыдно. "Умирающий старик - причем самый могущественный человек в Соединенном Королевстве, заметь, дорогуша! - решил передать тебе свое сокровенное знание, а ты... - укоризненно сказал я себе. - Ты мне глубоко противен, сэр Макс! Лентяй, разгильдяй, легкомысленный болван! Нет уж, ты разучишь его фокус и доведешь исполнение до совершенства - и не потому, что твоей драгоценной заднице не помешает лишний щит, а просто из уважения к этому человеку. А потом, когда сам соберешься на покой, научишь еще кого-нибудь - чтобы его таинственное искусство не пропало навсегда", - вот приблизительное содержание строгого выговора, который я себе влепил, разбавляя сие пафосное выступление изрядными порциями площадной брани. Уж больно я на себя разозлился! Внушение подействовало. По крайней мере, я решил начать немедленно и тренироваться всю дорогу. В принципе, я действительно очень быстро всему учусь, так что у меня имелся шанс управиться с этой грешной стеной до возвращения домой.
Магистр Нуфлин удовлетворенно кивнул. Он явно был в курсе моего внутреннего монолога. Мне стало ужасно неловко: одно дело уживаться с тем фактом, что мои мысли читает сэр Джуффин Халли, который и без того знает меня как облупленного и заранее готов принять меня таким, каков я есть, и совсем другое - подозревать, что свидетелем твоей немудреной склоки с самим собой является совершенно посторонний человек. Но мне поневоле пришлось смириться с проницательностью своего спутника - а что еще я мог сделать?!
- Судя по огням внизу, мы уже пролетаем над заливом Гокки, - задумчиво отметил Нуфлин. - Знаешь, что я тебе скажу, мальчик? Ложился бы ты спать. Как я понимаю, это странное сооружение все равно будет лететь к месту назначения, верно?
Под словом "спать", естественно, подразумевалась первая тренировка по возведению невидимой стены, это было ясно и ежу.
- Лететь-то оно будет, - нерешительно согласился я.- Но вообще-то нехорошо оставлять пузырь Буу-рахри без управления...
- Почему? - холодно осведомился старик. - Тебе надо каким-то образом контролировать процесс? Но, с тех пор как мы поднялись в воздух, я что-то не заметил, чтобы ты возился с управлением. Только поначалу, когда мы набирали высоту.
- Это правда, - согласился я. - Пузырь Буурахри уже знает направление, этого вполне достаточно. И насколько я могу судить, исходя из опыта своих прошлых путешествий, мое присутствие в этой корзине заставляет его лететь быстро вне зависимости от того, сплю я или бодрствую...
- Ну вот, - пожал плечами Нуфлин. - Так зачем же тебе бодрствовать?
- На всякий случай, - хмуро объяснил я. - Мало ли что может случиться...
- Можешь мне поверить, я разбужу тебя примерно за полчаса до того, как оно начнет "случаться", - насмешливо пообещал Нуфлин. - Что я действительно умею, так это предвидеть неприятности!
- Верю, - неохотно согласился я.
- А мне спать нельзя в любом случае. Так что отдыхай, пока есть возможность,- заключил он и так лукаво посмотрел на меня, что я больше не сомневался: о том, чтобы просто завалиться спать, и речи быть не могло.
Признаться, настойчивость Нуфлина меня здорово раздражала - именно потому, что в глубине души я прекрасно понимал: старик совершенно прав. "Завтра, завтра, не сегодня, - так лентяи говорят", - наверное, этот стишок из учебника немецкого языка будет преследовать меня всю жизнь и вызывать беспомощный, бессмысленный протест, которому ни в коем случае нельзя давать право голоса. Как ни крути, а без труда...
Короче говоря, я принялся "вытаскивать из пруда" очередную "рыбку". Кое-как устроился на дне корзины. Единственное одеяло, которое я в последний момент предусмотрительно запихнул в сумку, оказалось слишком тонким, а запасных, как выяснилось, никто сюда, увы, не положил. Лезть в Щель между Мирами в поисках лишнего пледа мне почему-то было лень. Возможно, я помимо воли уже был целиком поглощен новым незнакомым чудом, которое мне предстояло совершить или хотя бы попытаться... Я закрыл глаза, сосредоточился и нарисовал в окружившей меня тусклой темноте первый белоснежный кирпичик. К моему несказанному удивлению, все получилось - не просто быстро, а, можно сказать, мгновенно. Я сразу же ощутил его холодную тяжесть на своей ладони и, не тратя времени на восторги по поводу собственных успехов в учебе, представил себе, как осторожно кладу его на землю в нескольких сантиметрах от своих ног. Дело пошло, и еще как: перед тем как окончательно уснуть, я был окружен низенькой круговой оградой из одинаковых белых кирпичей. Сие призрачное сооружение достигало середины щиколотки, и это было гораздо лучше, чем просто хорошо. "Если буду продолжать в таком темпе, маета закончится через полдюжины дней, а то и раньше", - удовлетворенно подумал я и с чувством выполненного (даже перевыполненного) долга нырнул в разноцветный омут беззаботных сновидений.
Когда я проснулся, все было в полном порядке. Наш летающий пузырь в хорошем темпе курсировал над бескрайними водами, мой подопечный был живехонек и при этом не рвался общаться: сидел в своем кресле и, кажется, дремал. Нападать на нас явно никто не собирался - по крайней мере, пока. Я послал зов Джуффину, бодро сообщил ему, что у нас, дескать, все хорошо. "Поплюй, чтобы не сглазить", - посоветовал шеф, кажется, без тени иронии. Некоторое время я удивленно размышлял, каким образом сэр Джуффин мог подцепить одно из самых распространенных суеверий моей далекой родины, а потом обреченно заключил, что сия тайна великая есть, и расслабился. Приступил к следующей беседе: слишком уж много хороших людей осталось дома, и при всей моей нелюбви к Безмолвной речи я не мог отказать себе в удовольствии перекинуться парой-тройкой сотен словечек с каждым.
После полудня Магистр Нуфлин изволил открыть глаза. От еды он решительно отказался, заявив, что теперь это для него непозволительная роскошь, и довольно настойчиво потребовал, чтобы я продолжил свою давешнюю "медитацию", пока есть время. Как ни крути, он был совершенно прав. Нам предстояло еще полдюжины дней пути - как минимум! - и, возможно, куча неприятных неожиданностей. Я рассудительно подумал, что было бы неплохо закончить строительство защитной стены прежде, чем на горизонте объявится кто-нибудь из грозных любителей мщения, неимоверное количество которых было мне обещано в качестве своеобразного аттракциона для заскучавших туристов. Так что большую часть дня я провел с закрытыми глазами. В конце концов это странное колдовство захватило меня полностью, я бы даже не вспомнил об ужине, если бы мой спутник авторитетным тоном не прочел мне лекцию о необходимости подкреплять свои силы.
На исходе третьих суток полета я с изумлением понял, что моя работа подходит к концу. Ничего такого, что можно было бы назвать событиями, за это время не произошло: состояние здоровья моего подопечного не ухудшилось (впрочем, судя по всему, оно и не улучшилось), никто не пытался на нас напасть, Даже погода не менялась. Можно сказать, что никакой погоды вовсе не было: равномерно пасмурное небо не выказывало намерения разразиться дождем или ослепить нас яркими солнечными лучами, ветром и не пахло, а температура воздуха идеально соответствовала представлениям человеческого тела о том, что такое "ни холодно, ни жарко", и не привлекала к себе внимания.
"Смотри-ка, я сделал это!" - с равнодушным удивлением отметил я под утро, обнаружив, что высокая иллюзорная стена из белого кирпича окружает меня плотным кольцом. В ней не обнаруживалось ни единого изъяна, а реальность этого сооружения в тот момент не вызывала у меня никаких сомнений. Когда я поднялся на ноги, чтобы выглянуть наружу, туда, где среди прозрачных серых облаков как раз лениво догорала тускло-оранжевая полоса скромного пасмурного заката, мне показалось, что стена каким-то невообразимым образом движется вместе со мной. Это утверждение кажется совершенно диким, когда пытаешься его сформулировать, но ощущение оказалось совершенно естественным и органичным, впору было удивляться: как это я до сих пор обходился без этой защитной стены, которая теперь казалась мне чуть ли не частью моего тела!
- А ты таки да очень быстро всему учишься, мальчик. Даже слишком быстро, - не размыкая глаз заметил Магистр Нуфлин, присутствие которого в последнее время казалось мне столь необременительным и ненавязчивым, что я - поверить невозможно! - почти забыл о его существовании.
Я вздрогнул, услышав его шелестящий голос, и тут же смущенно улыбнулся: тоже мне "неожиданность", конечно!
- Теперь тебе надо как следует отдохнуть, - авторитетно добавил старик.
- Будете смеяться, но я совершенно не устал, - гордо сообщил я. - Скорее даже наоборот. Такая приятная бодрость...
- Знаю я эту бодрость, - насмешливо кивнул он. - . Все идет просто великолепно, а наутро очередной глупый мальчик, растерявший жалкие остатки своих силенок, падает в самый что ни на есть дурацкий, никому и даром не нужный обморок.
- Все так страшно? - изумился я.
- Хочешь проверить - проверяй,- пожал плечами Нуфлин. - Но имей в виду: даже если я очень сильно захочу тебе помочь, у меня сейчас вряд ли что-то получится. Так что попробуй поспать. Или хотя бы просто полежи с закрытыми глазами, благо есть возможность.
- Да, все эти мрачные пророчества касательно ваших мстительных приятелей, кажется, оказались липой! - оптимистически согласился я.
Удивительное дело: мне не пришлось долго ворочаться под тонким одеялом. Сон сморил меня почти сразу - а ведь только что я чувствовал себя таким бодрым - дальше некуда. Я засыпал с безмятежной улыбкой совсем маленького ребенка, который уверен, что живет в добром сказочном мире, где с ним не может случиться решительно ничего плохого. Господи, каким же я был болваном!
Я спал, и мне снилось... Черт, надо быть полным кретином, чтобы полагать, будто все случившееся со мной в ту ночь действительно было обыкновенным сном, но я по-прежнему отчаянно хватаюсь за эту если не спасительную, то, по крайней мере, успокоительную формулировку: "я спал, и мне снилось".
Итак, я спал, и мне снилось, что я - глубокий старик, все еще живой лишь потому, что у него не осталось сил даже на то, чтобы немедленно умереть. Я не увидел своего отражения в зеркале: в этом сне не было никаких зеркал, так что мне не пришлось содрогаться, разглядывая собственную физиономию, изборожденную глубокими морщинами, или седые пряди редких истончившихся волос, выбивающиеся из-под традиционного угуландского тюрбана. Впрочем, я долго, почти зачарованно изучал тыльную сторону своих рук: сухая как пергамент и сморщенная, будто измятая, кожа; уродливо толстые желтые ногти, больше похожие на потрескавшиеся обломки выгоревших на прибрежном солнце морских раковин; узловатые суставы, безжалостно искореженные не то временем, не то тривиальным ревматизмом; причудливое переплетение лиловых вен - как пьяный кошмар скульптора-модерниста. Вполне достаточно, чтобы испытать панический животный ужас пополам с неописуемым отвращением к собственной плоти - омерзительное ощущение! Но есть вещи похуже, чем созерцание непременных отметин безжалостного времени на своем теле. Бесконечная немощь и вялое, апатичное равнодушие казались моим врожденным, а не приобретенным свойством - о, если бы они внезапно охватили меня, оставив в моем распоряжении хотя бы одно живое, трепетное, ощутимое доказательство того, что прежде все было иначе! Но тоскливая, покорная, тошнотворная слабость, пропитавшая каждую клеточку моего тела, казалась самым что ни на есть нормальным, естественным, привычным состоянием, и память о том, что когда-то, невыразимо давно, я был совсем иным и каждая клеточка моего тела восторженно пела, соприкасаясь со свежестью ночного ветра, а дух был преисполнен если не сокрушительной силы, то, по крайней мере, веселым любопытством, являлась всего лишь теоретическим, умственным знанием, а не болезненным уколом, сулящим надежду на выздоровление. Моя новая дряхлая оболочка оказалась самой надежной темницей для духа: у меня не осталось сил даже на то, чтобы по-настоящему страдать от свершившихся необратимых перемен. О том, чтобы сопротивляться сковавшей меня слабости или хотя бы как следует разозлиться и разнести в клочья поработившую меня реальность, и речи не шло. Я мог только неподвижно сидеть в неуютном полумраке, который царил в этом странном сновидении, и рассеянно перебирать драгоценности своих воспоминаний - все еще привлекательные, но совершенно бесполезные игрушки: они не были волшебными талисманами, способными принести божественную прохладу перемен, а годились лишь на то, чтобы орошать их скупыми стариковскими слезами. Но даже слез у меня не нашлось. Наверное, я уже был недостаточно Живым для того, чтобы плакать. Я принял свою судьбу - потому что так было проще. Мое внезапное смирение проистекало не из мудрости, его причиной была все та же гадкая телесная слабость. Мне вдруг захотелось съесть что-нибудь вкусное - кажется, я просто понял, что это единственный доступный мне способ испытать жалкое подобие физического удовольствия, все остальные разновидности наслаждений уже давно остались по ту сторону моих возможностей...
Я не знаю, как долго тянулся этот кошмар. Разум утверждает, что совсем чуть-чуть, секунд десять. В крайнем случае, он готов согласиться на пару дюжин этих самых секунд, никак не больше. Но какая-то часть меня не в силах принять эту утешительную версию. Маленький мудрец, снимающий флигель на заднем дворе моего сознания, знает, что дремотное умирание одинокого старика продолжалось невообразимо долго, возможно, измерять его следует годами, но я упорно затыкаю уши, когда он пытается заговорить на эту тему.
Все закончилось совершенно неожиданно: я услышал дикий, душераздирающий крик и проснулся. Первое мгновение после пробуждения было воистину ужасно: я увидел человека, орущего, дергающегося скорчившись на полу корзины, как издыхающая каракатица, и с содроганием узнал в нем себя. Сам я наблюдал это малопривлекательное зрелище как бы со стороны и, прежде чем все встало на свои места, успел понять, что сижу в кресле Магистра Нуфлина и мои руки, такие же сухие и сморщенные, как в давешнем ужасном сне, бессильно покоятся на укрытых теплым пледом коленях. А потом меня с головой накрыла знакомая волна жгучей боли, которая сопровождает каждое пробуждение моего могущественного защитника. Меч Короля Менина уже в который раз стал зримым и осязаемым, его рукоятка торчала из моей груди, а ледяной клинок безжалостно вгрызался в плоть. Кажется, столь сильной боль не была даже в ту ночь, когда сероглазая Тень Менина пронзила меня этим волшебным оружием - не потому, что собиралась убить, а для того, чтобы уберечь. Я захлебнулся ароматным ночным воздухом, потом понял, что ору с отчаянием новорожденного младенца, и мой крик вдруг превратился в восхищенный смех: радость бытия оказалась гораздо сильнее боли. Впрочем, боль торопливо уходила прочь, а рукоятка меча постепенно таяла, утрачивала сходство с реальным предметом, превращалась в причудливый клубок белесого тумана, который, в свою очередь, тоже рассеивался. Через несколько минут я окончательно пришел в себя, успокоился и даже поспешил сделать скоропалительный вывод: ничего страшного не случилось, мне приснился кошмарный сон, но я уже проснулся, так что все позади.
Не могу описать, с каким наслаждением я ощупывал свое тело, разглядывал руки - теперь они были в полном порядке: мои, родные! - просто дышал, поражаясь, сколь восхитительным, оказывается, может быть это будничное занятие. Потом я дотянулся до кувшина с водой и выпил чуть не все его содержимое - не потому, что так уж страдал от жажды, просто каждый глоток убеждал меня: реальность - это то, что происходит сейчас, а не кошмарная тягомотина покинувшего меня сновидения. Только вдоволь напившись, я наконец вспомнил о своем спутнике и поначалу чуть не умер от смущения: представил себе, как только что орал дурным голосом, и в отчаянии схватился за голову: нет мне прощения! К моему величайшему удивлению, Магистр Нуфлин по-прежнему то ли дремал, то ли просто безучастно сидел в своем кресле, хотя я был совершенно уверен, что мои вопли могли бы разбудить даже матросов парусника, бороздившего море где-то далеко внизу, в ультрамариновой темноте безлунной ночи. Первым моим порывом было многословно извиниться перед ним за свое экстравагантное поведение, объяснить, что порой мои ночные кошмары выходят за рамки обычных остросюжетных страшных снов... И тут до меня начало доходить.
Я обессиленно прислонился к стенке корзины, чувствуя, как струйка холодного пота медленно ползет по спине. Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Меч Короля Менина никогда прежде не вмешивался в мои кошмарики, и правильно делал: какая бы дрянь мне порой ни снилась, она не была по-настоящему опасна для жизни - скорее уж мои страшные сны можно было считать неоценимым опытом, не слишком приятным, но в высшей степени полезным. И если уж он возник из небытия, чтобы разбудить меня, значит, опасность была такой настоящей, что хоть в обморок хлопайся! И тут - очень неохотно, потому что некоторые вещи лучше не осознавать, если хочешь сохранить рассудок (а я собирался сделать это любой ценой!) - я понял еще кое-что. Старческое тело, в темнице которого мне довелось побывать... Оно не было моим. Я не зря так долго разглядывал свои руки в этом кошмарном сне. Да, беспощадное время могло искорежить их в соответствии со своим извращенным вкусом, оно имело полное право превратить мои руки в худые пожелтевшие слепки причудливых птичьих лап, но куда, скажите на милость, подевался маленький, но глубокий шрам от ожога на тыльной стороне правой кисти? И потом, мои пальцы - да, старость вполне могла наделить их узловатыми ревматическими суставами, но сделать их чуть ли не в два раза короче - невозможно! Это были не мои руки, вот в чем дело. И, кажется, я прекрасно знал, кому они принадлежали. В конце концов, я отлично помнил, что пробуждение застигло меня в кресле Магистра Нуфлина Мони Маха, в нескольких шагах от собственного хорошо знакомого тела, которое - я хотел бы в этом усомниться, но не мог сделать себе такой роскошный подарок! - в тот момент было занято другим жильцом... черт, совсем как уютный заячий домик, в котором по праву силы поселилась разбойница лиса. Теперь я понял, почему так ненавидел эту сказку в детстве, ненавидел с непримиримой страстью, на которую способны только очень маленькие дети и великие безумцы, несмотря на то что в финале появлялся храбрый, бесстрашный и нахальный петух и изгонял захватчицу своим жизнерадостным криком. Наверное, я всегда предчувствовал, что рано или поздно мне доведется побывать в шкуре бедолаги зайца, который не способен отвоевать свое жилище без помощи великодушного защитника...
- О Господи, дырку в небе над твоим домом! - тихо сказал я вслух, невольно смешав в одном стакане ходовые фразеологические конструкции разных миров, чтобы хоть как-то сбросить излишки эмоционального напряжения, и снова умолк. Я не стал задавать своему спутнику дюжину драматических вопросов на тему "что это было?" и "зачем вы это сделали?" Какого черта спрашивать - и так все ясно. Не потому, что я такой уж мудрый и проницательный, просто мне только что довелось побывать в его шкуре - в буквальном смысле слова, иначе и не скажешь! - и теперь я действительно знал о нем все, оставалось только позволить этому смутному знанию оформиться в более-менее осмысленную словесную конструкцию. У этого знания была оборотная сторона: после непродолжительного визита в его шкуру я отлично понимал, почему Нуфлин затеял эту подлую, паскудную игру. Более того, я чувствовал себя не столько жертвой, сколько соучастником его мерзкой интриги, хотя это было совсем уж глупо. Я закрыл лицо руками, чтоб не видеть неподвижный темный силуэт могущественного старика, который чуть было не...- я все еще решительно отказывался четко сформулировать, что он чуть было не сделал!
Я не узнавал себя: мне бы следовало послать зов Джуффину, обрушить на него поток жалоб и просьб о помощи или хотя бы совете. Но я этого не сделал. Наверное, я и так знал, что именно он мне посоветует, на его месте я бы тоже сказал любому из своих друзей: "убей его и немедленно возвращайся", - потому что иной ответ был бы бессмысленным. И еще я знал, что не воспользуюсь таким советом, потому что был связан по рукам и ногам сопереживанием - а это чувство куда могущественнее беспомощной и снисходительной девчонки по имени Жалость, которая вечно сует свой нос в человеческие дела, чтобы обрекать нас на бесконечное повторение бессмысленных ошибок...
Впрочем, Джуффин сам прислал мне зов. "У тебя все в порядке?" - осторожно осведомился он. "Почти", - лаконично ответил я и понял, что говорю чистую правду. Мне показалось, что шеф не слишком склонен мне верить: Безмолвная речь не больно-то приспособлена для передачи эмоций собеседника, но я хребтом чувствовал его настороженность. Джуффин всегда был рядом со мной - в каком-то смысле - и, несомненно, почуял грозившую мне опасность. "Со мной действительно все в порядке, просто дурные сны замордовали, - добавил я. - Вы же знаете, я боюсь высоты, так что все время буду на взводе, пока мои ноги не ступят на твердую землю... или пока я не привыкну. Это было бы самым лучшим выходом, правда?" - "Да уж", - снисходительно проворчал Джуффин. Мне показалось, что он успокоился. В конце концов, я был жив, да и говорил ему почти сущую правду... Попрощавшись с шефом, я снова умолк. Что-что, а проводить "разбор полетов" со своим давешним противником мне не хотелось. Я был готов заплатить почти любую цену за роскошь провести остаток пути в полном молчании. Но такое счастье мне не светило, конечно. Нуфлин заговорил первым, и его голос звучал столь невозмутимо, что недавние события на мгновение показались мне бредом больного воображения, заслуживающим немедленного виноватого забвения.
- Передай мне кувшин с водой, будь столь любезен, - с насмешливой вежливостью попросил он. Немного помолчал и с такой же неподражаемой царственной снисходительностью добавил: - Если уж ты все никак не можешь решиться меня убить, то потрудись сделать доброе дело.
Я передал ему кувшин, старательно избегая прикосновений. Нуфлин явно заметил проснувшуюся во мне почти суеверную брезгливость и ответил на нее взглядом, преисполненным снисходительного любопытства.
- Напрасный труд, мальчик: старость, знаешь ли, не заразна, - тихо заметил он, когда я снова забился в свой угол. Грешные Магистры, как он это сказал! Наверняка хотел, чтобы его голос прозвучал насмешливо, язвительно, чтобы каждое слово превращалось в презрительную ледяную градину и больно щелкало по моей макушке, но в последнее мгновение старик дрогнул и обрушил на меня столько боли - и половины ее вполне хватило бы, чтобы отравить воды Великого Средиземного моря, над которым мы как раз пролетали!
Сначала мне показалось, что пошел мелкий дождь, и только потом я понял, что плачу. Вдруг вспомнил, что однажды в раннем детстве очень хотел заплакать, когда - подробности на мгновение всплыли жирным нефтяным пятном на поверхности моей памяти - внезапно выяснил, что все люди непременно стареют и умирают. Но тогда я не смог заплакать - впервые в жизни, до этого момента громкий требовательный рев исторгался из моей груди по любому поводу и быстро приносил облегчение. Я понял, что все эти годы носил в своем сердце маленький горький комок отчаяния, то и дело пытался тщательно упаковать его в очередную спасительную философскую систему, сулящую смутную надежду на бессмертие, и запрятать как можно дальше, если уж избавиться от этого опасного зародыша неизбывной тоски не в моих силах. И вот теперь наконец пришло время по-детски выплакать эту боль и принять свою судьбу, которая вопреки моей тайной уверенности в собственной исключительности была безжалостно точным зеркальным повторением любой человеческой участи.
- Старость заразна, и смерть заразна. Судьба заразна, - пробормотал я сквозь слезы, а потом внезапно успокоился и добавил, смутно удивляясь твердости собственного голоса: - Но в одном вы правы: прикосновения тут ни при чем. Все мы больны старостью и смертью - с рождения, и тут уже ничего не попишешь... С чего вы решили, будто я стану вас убивать? Я не могу держать на вас зла - просто потому, что знаю, от какого ужаса вы пытались избавиться. На вашем месте я бы и сам ухватился за любой шанс. И знаете что? Я восхищаюсь вами, потому что побывал в вашей шкуре, и не могу понять, как вам удалось заставить себя бороться за возможность вернуться к жизни. Откуда вы черпали силу? Я не нашел ее источника в своем сердце, когда...
Я осекся, потому что окончание фразы "когда я был вами" показалось мне до безобразия нелепым и к тому же не совсем точным: я вдруг понял, что не просто побывал в шкуре Магистра Нуфлина. Случи-лось нечто большее: на мгновение я каким-то образом стал всеми умирающими стариками всех миров, всеми смертниками, доживающими последние дни перед исполнением приговора в жалкой, обветшавшей темнице. Теперь я знал, что порой покой и смирение могут быть страшнее самого черного отчаяния, и поэтому злодейская выходка моего спутника не попала в мой личный архив под грифом "подлое предательство" - тот, кому довелось хоть на мгновение оказаться в чужой шкуре, поостережется употреблять эти осуждающие слова, само звучание которых сходно с презрительными плевками. Пресловутое "предательство" Нуфлина сейчас казалось мне настоящим сокровищем, черной жемчужиной, зловещей, но драгоценной, потому что оно было порождением величайшего мужества, которое, оказывается, может остаться в распоряжении человека, когда не только дряхлое тело, но и усталый дух его сдался на милость победительницы смерти. Мое внезапное, иррациональное милосердие не было предназначено Великому Магистру Нуфлину Мони Маху лично. Черт с ним, с "праведным мщением", но вряд ли я смог бы так легко пренебречь собственной безопасностью, если бы речь шла только об этом человеке, с которым я не был связан ни узами дружбы, ни оковами тайных клятв - только пресловутым служебным долгом, который, что греха таить, никогда не являлся для меня основным смыслом бытия. Но он - помимо собственной воли, конечно, - позволил мне прикоснуться к восхитительной тайне: теперь я твердо знал, что иногда человек бывает способен бороться не просто до конца, а немного дольше - и еще как бороться! Отрубленная голова может впиться зубами в горло палача - слабое утешение для приговоренного, но другого нет и быть не может. Это было полезное открытие, если принять во внимание, что мне тоже наверняка предстояло когда-нибудь стать умирающим стариком. Конечно, в Ехо, где среднестатистический гражданин отправляется на кладбище не раньше, чем отпразднует свой трехсотлетний юбилей, а могущественные колдуны порой и вовсе растягивают свою жизнь на тысячелетия, я мог надеяться, что дряхлым стариком я стану еще не скоро, но в тот момент, когда старость валит тебя на землю, связывает по ру- кам и ногам и принимается звать на помощь свою поделыцицу смерть, тот факт, что позади осталось не семьдесят, а тысяча семьсот лет, не имеет никакого значения...
- Я не мог не попытаться, - просто сказал Нуф-лин. - И я удивлен тем, что ты это понимаешь. Жаль, что ты оказался достойным противником... но я вынужден признать: ты заслуживаешь лучшей участи, чем скоропостижная смерть от старости в этом немощном теле.
- Вы тоже, - сухо сказал я. - И не только вы. Все заслуживают лучшей участи, вот в чем ужас! - Мой голос предательски дрогнул, а потом я неуверенно добавил: - Но возможно, это Царство Мертвых, Ха-румба, действительно сулит нечто лучшее, чем...
- Возможно, - старик пожал плечами. - Теперь мне придется на это надеяться, поскольку ничего иного не остается. Но одно я, увы, знаю наверняка: ничто не может сравниться с настоящей жизнью. А если и может... Я, видишь ли, не отличаюсь богатым воображением и не берусь представить себе, как будет выглядеть альтернатива.
- Вы выбрали меня потому, что я показался вам самым слабым противником? - спросил я, когда вновь воцарившееся молчание начало казаться мне невыносимо тягостным.
- Ну, скажем так: самым неопытным, наивным и .доверчивым, - равнодушно ответил Нуфлин. - И в то же время твое могущество очень велико, что тоже было немаловажно для благополучного осуществления моего плана. Видишь ли, сила действительно оставила меня, так что оставался один выход: заставить жертву своими руками построить ловушку. Ну кто еще, кроме тебя, так легко и охотно поверил бы моим словам о какой-то нелепой охранной стене? Все более-менее опытные маги отлично знают, что невидимым защитником может стать нарисованный в воображении белый сверкающий плащ, а еще лучше, если удастся усилием воли превратить его в некое подобие шалаша, да и тот действует не слишком долго и помогает лишь в тех случаях, когда имеешь дело со слабым противником. Незаменимая штука на войне или во время большой смуты, когда поневоле приходится сновать среди стрел и смертоносных снарядов бабума, но при встрече с могущественным колдуном - совершенно бесполезно! А ты юн и несведущ, поэтому принял мои россказни на веру. Впрочем, это не принесло мне пользы, как видишь. Жаль, что я ничего не знал про этот странный меч, который считает своим долгом оберегать тебя. Я бы просто выбрал кого-нибудь другого.
Я внутренне содрогнулся, когда представил себе, что на моем месте мог бы оказаться сэр Мели-фаро: он у нас тоже весьма могущественный парень... и почти такой же неопытный болван, как я сам. К тому же ему на роду написано то и дело влипать в разнообразные неприятности. У него не было бы никаких шансов выкрутиться. А потом в Ехо вернулся бы наш Мелифаро, и мы получили бы отличную возможность как следует посмеяться по поводу некоторых забавных перемен в его характере, только и всего... Ужас!
- Закроем эту тему, ладно? - предложил я. - Будем считать, что ничего не случилось.
- Очень великодушное предложение, мальчик, - невесело усмехнулся Нуфлин.
- Ответьте мне взаимностью и больше не пытайтесь повторить этот ваш фокус, - устало сказал я. - Меч все равно меня защитит, а паскудные ощущения Достанутся нам обоим. Я-то переживу, пожалуй, а вот вам такие потрясения ни к чему. Мне поручили доставить вас в Харумбу живым, и мне не хочется...
- Можешь меня не уговаривать, я себе не враг, - мрачно кивнул он.
Некоторое время мы молчали. Я добыл из Щели между Мирами чашку крепчайшего эспрессо, несколько крошечных галет вроде тех, что так любят подавать в некоторых забегаловках вместе с кофе, и сигарету. Через несколько минут мне пришлось брезгливо испепелить остатки этого скромного завтрака: я не чувствовал ни вкуса, ни аромата, только легкую тошноту, похожую на первый приступ морской болезни. Чтобы немного прийти в себя, я поднялся на ноги, выглянул в одно из маленьких смотровых окошек и тут же невольно заулыбался: далеко внизу переливалась в сумрачном свете пасмурного дня жемчужная пыль фонтанов. "Неужели киты?" - изумился я и почти незаметным волевым усилием заставил летающий пузырь опуститься пониже. Моему взору открылось восхитительное зрелище: среди невысоких волн вальяжно резвилась четверка морских гигантов, поразительно похожих на китов моей родины, только золотисто-рыжий цвет их блестящей кожи напоминал о том, что дело происходит в другом Мире. С размерами определиться было трудно. Сначала мне показалось, что они даже больше, чем киты моего мира, потом я сделал скидку на расстояние и тот прискорбный факт, что до сих пор я не видел вблизи ни одного кита, и понял: объективных данных моя голова все равно не выдаст.
- Мальчик, ты что, вдруг решил, что теперь нам обоим самое время утопиться? - с неподражаемой иронией осведомился мой спутник. - Ой, если бы ты спросил старого Нуфлина, как он хочет умереть, знаешь, что бы я тебе на это сказал? Только не в холодной воде! У меня от нее кости ломит...
- Нет, топиться мы не будем. Там киты, - объяснил я, не отрываясь от окошка.- Я их еще никогда не видел, разве только на картинке в Энциклопедии Манги Мелифаро...
- Киты? Да что ты говоришь?!
К моему изумлению, Магистр Нуфлин разволновался не на шутку. А я-то думал, что я тут один такой... "юный натуралист", способный забыть обо всем на свете, разглядывая изумительные очертания этих грациозных громадин.
- Рыженькие, - нежно мурлыкнул я, чувствуя, как по моей физиономии, все еще перекошенной после давешних неприятностей, расползается идиотская блаженная улыбка.
- А не мог бы ты помочь мне подняться? - вдруг спросил Магистр Нуфлин. - Мне бы не хотелось пропустить такое знаменательное событие, - добавил он, как мне показалось, довольно смущенно.
- А оно именно знаменательное? -растерянно уточнил я, помогая ему выбраться из кресла.
Он ничего не ответил, а припал к смотровому окошку и замер - как маленький ребенок, честное слово! Через несколько минут мой локоть, в который он вцепился, чтобы сохранять равновесие, взмолился о пощаде, но я не решался шелохнуться: если уж умирающему старику приспичило посмотреть на китов - что ж, его
право!
- Спасибо, Макс, - наконец сказал Нуфлин, отворачиваясь от окошка. - Усади меня в кресло, пожалуйста.
Я помог ему устроиться в кресле и тут же сам припал к окошку. Киты постепенно удалялись, но скрываться под водой вроде бы не собирались, так что можно было продолжать любоваться.
- А знаешь, это очень добрый знак, мальчик,- неожиданно сказал Магистр Нуфлин из-за моей спины.
- Еще бы! Киты все-таки! - тоном знатока подтвердил я.
- Обычно они не заплывают в Великое Средиземное Море, - пояснил мой спутник. - И вообще в нашем полушарии киты - большая редкость. Вот поближе к Арвароху их много... Моряки с Хонхоны считают встречу с китом наилучшей приметой: она означает, что все вернутся домой живыми, да еще и с прибылью, огромной, как китовая туша. А мы встретили не одного кита, а сразу четырех.
- Значит, все будет хорошо. - Я обернулся к нему и искренне улыбнулся. - Ваша Харумба окажется замечательным местом, вот увидите! А я вернусь домой живым, что тоже не может не радовать...
- Ой, Макс, не прибедняйся! Тебе и примет никаких не нужно, - усмехнулся Нуфлин. - Ты - одно из самых живучих существ в этом Мире, в чем я имел честь самолично убедиться.
- Ничего, лишний добрый знак не помешает,- вздохнул я, с облегчением отметив, что обстановка необъяснимым образом разрядилась. Спасибо китам: если бы не они, вряд ли бы мы стали так непринужденно разговаривать - два человека, отрезанные от мира многими дюжинами футов и высокими бортами корзины бесхитростного летательного аппарата, охранник и его подопечный, неудачливый убийца и его ошеломленная жертва, не в меру великодушный судья и оправданный преступник, и все это, с позволения сказать, "в одном флаконе". Да уж, в столь нелепую и одновременно неловкую ситуацию я, пожалуй, еще никогда не попадал!
- Рыжие здесь киты, - еще раз сказал я. Сочетание звуков в слове "рыжие" необъяснимым образом ласкало мое небо и идеально соответствовало не только окраске китов, но и восторженной нежности, которую я к ним испытывал. - Там, где я родился, рыжих китов не бывает, - с внезапной откровенностью сообщил я Нуфлину.- Они там...- я запнулся, подбирая определение, и наконец нашел: - ...темные, как сумерки в пасмурную погоду.
- А в том мире, где ты родился, тоже есть киты? - полюбопытствовал Нуфлин.
- Ага, - кивнул я.
Мы снова замолчали, но на сей раз молчание было не гнетущим, а умиротворенным.
Незадолго до заката я почувствовал странное беспокойство. Странное потому, что оно не родилось в моем собственном сердце, а пришло извне - похожее на внезапный порыв сырого ветра.
- Что-то случилось? - сразу спросил я своего спутника.
- Еще не знаю, - настороженно ответил он. - А что ты почуял?
- Ничего определенного,- неопределенно ответил я. - Но...
- Что-то переменилось, - кивнул он. - И знаешь, что я тебе скажу? Мне это не нравится. Хуже всего, что я никак не могу понять, что именно происходит: то ли просто погода портится, то ли надвигаются настоящие неприятности.
- Сейчас окажется, что ваши старинные враги - никакой не миф, а самая что ни на есть суровая правда, - вздохнул я. - Ладно, если что - будем драться. Куда ж я денусь?
Я не успел договорить, потому что началось черт знает что. Небо разверзлось и пролилось на нас огненным дождем... Черт, я понимаю, что неуместный пафос делает мою попытку обрисовать ситуацию беспомощной и неуместной, но что я могу поделать, если небо действительно именно "разверзлось и пролилось на нас огненным дождем" - ни больше и ни меньше! Разноцветные брызги холодного огня не обжигали кожу, но они быстро стирали с лица земли наш летающий пузырь, да и нас, его пассажиров, тоже - я успел заметить, что мое тело зияет зловещими прорехами, как рваное лоохи портового нищего, и испытать ужас, описать который не берусь: все мои прежние страхи не имели никакого сходства с этим всепоглощающим чувством. Но у меня в запасе все же было одно-единственное коротенькое мгновение - его бы не хватило на размышления и поиски выхода, зато его хватило на действие, необдуманный, судорожный, но мощный рывок под сень стены из белого кирпича, которая, как ни крути, была раз и навсегда воздвигнута в моем сознании. Разумеется, я бы ни за что не стал этого делать, если бы у меня была возможность обдумать свои действия. Иногда паника может принести благо, кто бы мог подумать!
Мне снова пришлось испытать давешние неприятные переживания: и сокрушительную тошнотворную слабость умирающего старика, и холодный ужас при виде собственного тела, скорчившегося на полу корзины в нескольких шагах от меня, и жгучую боль в груди, смешанную с испуганной радостью возвращения к себе. Хвала Магистрам, все это продолжалось очень недолго, словно услужливый киномеханик великодушно промотал пленку в ускоренном режиме, бормоча под нос: "это мы уже видели".
Удивительное дело: я не только отлично помнил события, которые непосредственно предшествовали этому странному повторению одного из самых неприятных эпизодов в моей жизни, но и оказался способен довольно шустро сообразить, что случилось. Оказавшись на самом краю, я невольно вспомнил ловушку, в которую попал по милости Магистра Нуфлина, и инстинктивно рванулся под защиту своей белой стены: в течение нескольких дней я строил ее в полной уверенности, что она защитит меня от всех напастей, а времени вспомнить о том, что все это бессовестное вранье, у меня не оказалось. Все к лучшему: зловещая магия ловушки оказалась столь сильна, что сумела перетащить меня в неприятные, но, как выяснилось, совершенно безопасные для жизни мгновения недавнего прошлого. Вернее, не только меня, а нас обоих: Магистр Нуфлин сидел в своем кресле смертельно бледный, взволнованный и, кажется, разгневанный, но совершенно живой. К счастью, он оказался крепче, чем мы все предполагали перед отъездом: от таких потрясений кто угодно мог бы свалиться с инфарктом, а ему хоть бы что!
- Вы поняли, что случилось? - взволнованно спросил я.
- Думаю, что да. - Теперь шелест его голоса то и дело срывался на истеричную хрипотцу.- Я не слишком часто использовал этот прием с белой кирпичной стеной, - добавил он, - и мне в голову не приходило, что такая ловушка способна перенести своего творца и свою жертву сквозь время... А как ты это сделал, Макс? - с деланным равнодушием спросил он.
Я понял, что Магистр Нуфлин умирает от любопытства, но за свою долгую жизнь законного властителя и признанного мудреца он давным-давно отвык обращаться за разъяснениями - особенно к сопливым новичкам в колдовской науке, вроде меня. Так что этот сквозь зубы выдавленный вопрос стал для него своего рода актом самоуничижения или по меньшей мере обуздания гордыни.
- Все очень просто, - смущенно сказал я. - Когда все... ну, вернее, мы с вами... начали таять под этим огненным дождем, я ударился в панику, перестал соображать, забыл, что ваша стена была ловушкой и воссоздал ее в своем воображении, словно она может меня спасти. И, как видите, действительно спасла. Хотя все это было довольно неприятно.
- Полностью с тобой согласен, - сумрачно кивнул Нуфлин. - Не так неприятно, как в первый раз, и все же... Будь любезен, выгляни-ка в окно.
Я послушно обернулся к смотровому окошку и обнаружил, что последние остатки заката все еще размазаны по нижнему краю блеклых облаков.
- Начало ночи? - лаконично спросил Нуфлин.
- Ага, судя по всему, она только что наступила. Совсем как...
- Да, ты прав. Судя по всему, мы действительно вернулись в прошлое и были вынуждены еще раз его пережить, - задумчиво сказал он. - Ты каким-то образом получил некоторую власть над временем, что само по себе удивительно.
- Здорово, что мы с вами сохранили воспоминания обо всем, что случилось, - заметил я. - Я помню и наш тяжелый разговор, и китов, и весь этот кошмар, который случился под вечер. Вы тоже все помните, верно?
- Разумеется, - кивнул Нуфлин. - И это не только избавляет от необходимости снова толочь воду в ступе, но и сулит надежду на спасение. Теперь мы оба заранее знаем, что ждет нас на закате, и, возможно, сумеем надлежащим образом подготовиться к неприятностям. По крайней мере, у нас есть время на обдумывание.
- Изменить курс? - тут же предложил я. И сам понял, что сморозил глупость: существо, оказавшееся способным пролить на своих врагов дождь холодного уничтожительного огня, сможет найти и поразить нас где угодно, хоть на дне моря - было бы желание.
Мы немного помолчали, потом я нерешительно спросил: - А что, если все-таки попробовать уйти Темным Путем? Джуффин говорил мне, что вы наотрез отказались путешествовать таким способом, но теперь я думаю, что дело вовсе не в том, будто чужая магия сейчас опасна для вашей жизни...
- Правильно думаешь. Особой опасности тут для меня нет. Просто, путешествуя Темным Путем, я бы не успел даже попытаться заманить провожающего в ловушку, - сухо согласился он, обрывая мои неуклюжие попытки тактично сформулировать неприглядные факты. Что ж, не ошибаются только мертвые. Но кусать локти уже поздно!
- Подождите, почему поздно? - изумленно спросил я.- Вы же сами знаете: у нас куча времени...
- Но, к сожалению, недостаточно, чтобы добраться до ближайшего клочка суши. Можешь не хвататься за карту, я и без нее отлично знаю каждый клочок пространства в этой части Мира, - печально заметил старик. Потом он понимающе покачал головой: - Неужели ты не знаешь, что уйти Темным Путем можно, только если твои ноги стоят на земле? Ну или на полу, в доме, который построен на земле, - это не имеет значения. Но уйти Темным Путем отсюда, из этой корзины... Решительно невозможно! Даже не пробуй, а то навлечешь беду на себя и на меня, вот что я тебе скажу!
- Ну мы и влипли, - разочарованно вздохнул я. - И что делать будем? Говорил же я вам, что охранник из меня никудышный...
- Что ж, другого все равно нет, - философски пожал плечами Магистр Нуфлин. - Впрочем, только что ты уже спас нас обоих от неминуемой гибели, так что не прибедняйся, мальчик.
- Послать, что ли, зов Джуффину? - неуверенно предложил я.- Может быть, он знает...
- Ни в коем случае! Даже не вздумай ни с кем разговаривать! - резко сказал Нуфлин. Потом, смягчившись, добавил: - Пойми, Макс: сейчас мы заново переживаем события, которые уже случились с нами однажды. Не стоит отягощать эту ситуацию, и без того двусмысленную и опасную, лишними контактами с внешним миром. Я не знаю, каковы могут быть последствия, но поверь мне на слово: с временем лучше не шутить. Ему палец в рот не клади - сведет с ума и проглотит, ты и пикнуть не успеешь!
- Ладно, - растерянно согласился я. И снова настойчиво спросил: - Делать-то все-таки что будем?
- Думать, - строго сказал старик. - Впрочем, можешь не слишком утруждать себя этим занятием. Лучше успокойся и съешь что-нибудь: на тебе лица нет.
Последовать его снисходительному совету оказалось чертовски трудно. Мне кусок в горло не лез. Впрочем, Магистр Нуфлин не считал нужным контролировать, справляюсь ли я с поставленной передо мной стратегической задачей. Он неподвижно сидел в своем кресле прикрыв глаза - не то действительно думал, не то дремал. Я оставил попытки изнасиловать свой взбунтовавшийся организм порцией чего-нибудь съестного и заступил на вахту у окошка, поскольку мне было чертовски интересно: объявятся снова киты или все-таки нет. В глубине души я был готов принять их в качестве единственного надежного доказательства того факта, что мы действительно вернулись в прошлое, а не переместились, к примеру, в завтрашний день или на полгода вперед - чем черт не шутит! Золотистые спины морских гигантов появились в срок - я и сам не знал, радоваться этому или огорчаться.
- А вот и киты, - сообщил я Нуфлину. - Здесь они, приплыли как миленькие...
Он довольно равнодушно кивнул, явно не удивляясь этому факту. В отличие от меня старик не испытывал никаких сомнений касательно нашего невероятного прыжка в недавнее прошлое.
- Вы еще ничего не придумали? - нетерпеливо спросил я.- А то смотрите, я могу подключиться...
Все мои давешние заслуги, вместе взятые, не избавили меня от ехидного молчания Магистра Нуф-лина. Уверен, в прежние времена, когда старик еще был в силе, я бы тут же грохнулся замертво - настолько ядовитым оказался взгляд, которым он меня смерил. "Так, в мой могучий интеллект он явно не верит, - весело подумал я. - И никто в него не верит, разве что мой пес, да и тот по доброте душевной..."
- Ладно, - улыбнулся я. - Не хотите, чтобы я думал, - не буду. Но скажите мне: вы догадываетесь, кто на нас нападал?
- Я не догадываюсь, я знаю,- пожал плечами Нуфлин. - А толку-то... Его имя на хлеб не положишь, скажу тебе больше: его и вслух-то произносить нежелательно...
- Хонна, Великий Магистр Ордена Потаенной Травы?! - изумленно спросил я. Вообще-то, мне, наверное, следовало бы испугаться, но я обрадовался: этот легендарный персонаж уже давно тревожил мое воображение - с тех самых пор, когда Джуффин подарил мне его головную повязку, которая, увы, уже давно сгорела, спасая меня от верной смерти, а уж сколько раз она оберегала мой сон, пока была моим талисманом, - и не сосчитать!
- Ты что, спятил? - грозно спросил Нуфлин. - Его имя нельзя произносить вслух. Это смертельно опасно.
- Но я-то жив, как видите. Мне однажды объяснили, что замертво упадет только тот, кто питает к Магистру Хонне недобрые чувства. - Я пожал плечами. - Так что мне ничего не грозит: в свое время у меня хранилась одна его вещица... вернее, это я у нее "хранился": такой хороший был защитный амулет! Если бы не Магистр Хонна, меня бы уже давным-давно в живых не было. Можете себе представить, насколько теплые чувства я к нему испытываю!
- Ну, если ты так уверен, что сам решаешь, что думать, а чего не думать... Поступай как знаешь! - неохотно согласился мой спутник.
- Но почему вы полагаете, что это именно он? - с взволнованным любопытством спросил я. - Неужели Магистр Хонна ваш самый злейший враг? Странно, ведь Орден Потаенной Травы был распущен не столько по вашей милости, сколько по его собственной инициативе...
- Он, возможно, не самый злейший враг, хотя свои счеты у нас всегда были... да с кем их только у меня не было! - неохотно сказал Нуфлин.- Но не в этом дело. Он - единственный, кто покинул Ехо с намерением найти силу в удалении от Сердца Мира, там, где прочие мастера Очевидной Магии становятся беспомощными, как младенцы. И у меня есть сведения из самых надежных источников, что цель его странствий была достигнута. Все очень просто, Макс: никто из моих врагов не смог бы заставить вечность излиться на нас холодным дождем. Скажу тебе больше: сейчас у моих врагов, отправившихся в изгнание, даже если бы они собрались все вместе, вряд ли хватило бы могущества повредить наш летающий пузырь и обрушить его в море - пустяковый фокус, который в прежние времена был под силу любому из Младших Магистров какого-нибудь заштатного Ордена. Да какое там! Джуффин клялся мне, что о нашем путешествии не узнает ни одна живая душа, и я уверен, что это были не пустые слова - не знаю уж, как меня, но тебя он искренне хотел защитить от любых неприятностей. Его заклинания вполне способны отвести глаза кому угодно, - впрочем, нет: почти кому угодно, к моему величайшему сожалению. Так что никто не знает, что пришел подходящий момент свести со мной счеты. Никто, кроме того, кто, увы, способен развеять чары Кеттарийца. Он-то и подготовил достойную встречу.
- Значит, никто, кроме Магистра Хонны, просто не смог бы ничего с нами сделать? - уточнил я.
- Разве что его любимый ученик, Фило Мелифаро, дед твоего приятеля, - неохотно сказал Нуф-лин. - Я слышал, что Фило не только последовал за своим учителем, но и достиг значительных успехов на этом темном для моего понимания пути. Но Фило слишком добродушен. И потом, скажу тебе по секрету: не только в моих догадках дело. В самое последнее мгновение мое угасающее чутье обострилось, так что я не только ощутил присутствие врага, но и успел его узнать.
- Ясно, - кивнул я. - Тогда это точно он. - Я бросил прощальный взгляд на рыжие спины беззаботных морских гигантов, резвящихся далеко внизу - тоже мне хорошая примета! - уселся на пол и задумался.
Ничего гениального я, разумеется, не придумал. Зато с удивлением понял, что уверенность Нуфлина в том, что на нас охотится не кто иной, как Великий Магистр Хонна, подействовала на меня весьма успокаивающе. Я больше не мог бояться, как ни старался. Сколько ни твердил себе, что мой внезапный героизм неуместен и замешан на легкомыслии молодого идиота, уверенного в несокрушимой силе своего обаяния, но предстоящее нам повторение давешнего приключения не вызывало у меня почти никакой тревоги - ну разве что самую малость. Если бы выяснилось, что сегодня вечером мне придется посетить стоматолога, я бы, вне всякого сомнения, разволновался куда больше!
"Дурак!" - сердито сказал я себе через полчаса, когда понял, что трачу драгоценное время не на поиски выхода, а на сладкие мечтания о том, сколь захватывающие и поучительные беседы могли бы вести мы с Магистром Хонной, если бы судьба предоставила нам возможность перекинуться словечком за кружечкой камры вместо всех этих хлопотных безобразий, связанных с убиением Магистра Нуфлина, и без того едва живого. Слово "дурак" не произвело особого впечатления на ту часть моего сознания, которая была поглощена ударным строительством воздушных замков. Пришлось принимать меры. В течение нескольких минут я рисовал перед своим внутренним взором ужасающие картины полного исчезновения меня, любимого, с лица земли. "Пойми, кретин, тебя прихлопнут просто так, за компанию, - гневно объяснял я сам себе. - Ему нет никакого дела до тебя. Когда террорист кладет бомбу в автомобиль своей жертвы, он вряд ли станет задумываться о судьбе мухи, беззаботно ползающей по сиденью. И уж тем более не станет отменять задуманное ради спасения несчастного насекомого. Скорее всего, муху вообще никто не заметит. А в данной ситуации ты и есть та самая муха!"
Надо отдать мне должное: уж если я решил испортить себе настроение, то своего добьюсь рано или поздно. Я наконец-то оценил безвыходность ситуации, в которую влип. Ощущать себя "мухой", мелкой, незначительной фигурой; которую не задумываясь принесут в жертву великой цели, было чертовски обидно. Вообще-то, за годы, проведенные в прекрасной столице Соединенного Королевства, я привык то и дело оказываться значительной персоной, центральной фигурой чуть ли не любого происшествия. Моя жизнь не раз подвергалась опасности, но никогда еще меня не убивали просто так, за компанию с какой-нибудь важной персоной.
"Ну вот, - рассудительно сказал я себе, - не хочешь быть случайной жертвой - и не надо. Попытайся объясниться с этим гением. Великим Магистром Хонной, пока не поздно. Авось выпросишь у него помилование для Нуфлина или хоть для себя, любимого... м-да, "только для себя" , конечно, было бы чистой воды свинство, и все же лучше, чем ничего!"
Моя идея - ее, строго говоря, и идеей называть не следовало - казалась простой до безобразия. Я решил провести переговоры с нашим - не то бывшим, не то будущим, с этими путешествиями во времени свихнуться можно! - противником. Принять такое решение было проще простого, оно казалось простым, очевидным и, что особенно важно, - единственным. А вот с его осуществлением были серьезные проблемы. У меня до сих пор то и дело возникают мелкие недоразумения с Безмолвной речью: устаю я от нее слишком быстро, а иногда даже умудряюсь временно потерять собеседника, совсем как в те времена, когда я был счастливым обладателем самого раздолбанного телефонного аппарата во вселенной. А уж установить Безмолвный контакт с человеком, которого никогда в жизни не видел... Ох, у меня были все основания сомневаться в успехе задуманного дипломатического мероприятия! Но стоило хотя бы попробовать, поскольку мне не улыбалась перспектива навсегда увязнуть в сегодняшнем дне, а уж возможность героически погибнуть за компанию с Магистром Нуфлином вызывала у меня чувства, весьма далекие от восхищения.
Поскольку единственной зацепкой, которая связывала меня с Великим Магистром Хонной, как ни крути, была его головная повязка, я сосредоточился и принялся восстанавливать в памяти облик этой вещицы, давным-давно сгоревшей от прикосновения "Тонкой смерти". Было бы что вспоминать, конечно: обыкновенная старая тряпочка, выгоревшая на солнце до полного исчезновения цвета. Такой блеклый, изжел-та-серый лоскуток тонкой ткани, на ощупь напоминающей прохладный шелк... Но я проявил завидное упорство - трудолюбивая пчела, бьющаяся об оконное стекло, обзавидовалась бы! В конце концов перед моим внутренним взором возникли даже несколько коротеньких ниточек, взъерошившихся на одном конце этого могущественного куска материи. Но это была только половина дела, причем плевая половина. Теперь мне предстояло "вспомнить" бывшего владельца этой повязки. Ага, хорошенькое дело - вспомнить! Дядю, которого я не видел никогда в жизни. То еще развлечение...
Сам не знаю как, но кое-что мне удалось. Не то чтобы я действительно "вспомнил" Великого Магистра Хонну, да это и не могло случиться, но мне удалось почувствовать, что между нами существует некая связь - весьма поверхностная и, можно сказать, ни к чему не обязывающая. Нечто похожее ощущает новый владелец дома, когда смотрится в старое зеркало и почти видит там размытые отражения прежних жильцов. И я знал, что сам Магистр Хонна, где бы он ни был, сейчас тоже настороженно прислушивается к странному беспокойству, чует, что кто-то незнакомый хочет установить с ним Безмолвный контакт.
Хвала Магистрам, Хонна был могущественным и опытным колдуном, так что ему не составило труда разыскать меня и тропическим ливнем обрушиться на мою горемычную голову: "Что такое? В чем дело? Ты кто?"
"Хороший день, - вежливо сказал я. - Прошу прощения, что пришлось вас потревожить. Меня зовут Макс. Мы с вами не знакомы, вернее, вы со мной не знакомы, а я очень много о вас слышал. Скажу больше: в свое время сэр Джуффин Халли подарил мне вашу головную повязку, и она не раз спасала мне жизнь, за что я вам глубоко признателен..."
"Погоди, - остановил меня он. - Хочешь сказать, что ты просто решил выразить мне свою признательность? Чушь какая!"
"Нет, - честно признался я. - Ради того чтобы просто сказать спасибо, я бы вряд ли решился вас беспокоить. Да и не вышло бы ничего: установить Безмолвную связь с человеком, которого я никогда не видел... Мне такое чудо не по плечу! А невозможное я совершаю, только когда меня припрут к стенке".
"Выходит, тебя только что благополучно приперли к этой грешной стенке? Очень любопытно, - холодно отозвался мой невидимый собеседник. - Продолжай".
И я продолжил. Выложил ему все, как духовнику на исповеди. Сначала сообщил, что я и есть тот самый единственный и неповторимый "счастливчик", на которого возложили ответственность за доставку Магистра Нуфлина в Харумбу. Поскольку эта новость, как и следовало ожидать, не произвела на Магистра Хонну должного впечатления и он даже собрался было закончить разговор, я поведал ему, что мы уже успели подвергнуться его атаке, которую он, между прочим, планировал на сегодняшний вечер, то есть для него это событие пока было делом неопределенного, хоть и тщательно распланированного будущего - и, не без гордости единственного в своем роде специалиста по эксклюзивным чудесам, добавил, что нам удалось удрать от его грозной ворожбы в спасительное утро уже однажды прожитого дня. Магистр Хонна изумился, но был вынужден поверить мне на слово: я довольно достоверно описал ему, как именно выглядела его атака. Теперь об окончании беседы и речи быть не могло: наш недоброжелатель временно забыл о своих счетах с Нуфлином и жаждал полноценного профессионального общения. В первую очередь Магистр Хонна пожелал выяснить, с кем он имеет дело, так что я не поленился изложить ему свою занимательную биографию (в сокращенной версии, разумеется). Кажется, мне удалось произвести на эту легендарную личность благоприятное впечатление - не столько благодаря собственным достоинствам, сколько потому, что он с известной симпатией относился к подавляющему большинству моих добрых приятелей, начиная с семейства Мелифаро, все предки которого были адептами Ордена Потаенной Травы, и заканчивая сэром Мабой Калохом - с ним мой собеседник, оказывается, был дружен... ну ровно настолько, насколько могли быть дружны Великие Магистры двух разных Орденов: по крайней мере, эти достойные джентльмены никогда не пытались вцепиться друг другу в глотку. По тем временам такие взаимоотношения считались высшим проявлением братской любви!
"Ладно, - резюмировал Магистр Хонна, когда я уже был близок к обмороку от переутомления. - С тобой мне все более-менее ясно. Чего я не понимаю: с какой стати ты взялся защищать Нуфлина? Ну, положим, у тебя нет к нему никаких претензий. Опять же так называемый служебный долг... Надеюсь, ты сам-то не придаешь слишком большого значения этому словосочетанию?"
"Если честно, этому словосочетанию я не придаю почти никакого значения, - устало согласился я. - Но вы забыли: мы с ним сидим в одной корзине. Так что и погибать, в случае чего, будем вместе. Вам не кажется, что это весьма веский довод?"
"Что ж, резонно, - согласился он. - Но тебе ничего не грозит, Макс... Я не перепутал? Тебя ведь именно так зовут? Можешь быть спокоен: меч Короля Менина не даст тебе умереть... Впрочем, не обязательно полагаться на его защиту: я могу извлечь тебя из корзины летающего пузыря прежде, чем..."
"Соблазнительный вариант, - мрачно откликнулся я. - И довольно паскудный - как подавляющее большинство соблазнов. Нуфлин Мони Мах, разумеется, не относится к тем людям, без которых моя жизнь утратит смысл. И не думаю, что сэр Джуффин Халли уволит меня из Тайного Сыска, когда узнает, что я с треском провалил его задание. Скорее уж похвалит за то, что сам жив остался. Но... Как-то очень уж гнусно будет, если я эвакуируюсь и оставлю старика пропадать. И вообще, зачем вам все это?"
"Что - все?" - Безмолвная речь Магистра Хонны снова обогатилась роскошным набором ледяных интонаций, совсем как в начале нашей беседы - кажется, каждое его слово покрылось тонким слоем колючего инея.
"Зачем вам убивать дряхлого старика, который и без того едет умирать? - укоризненно спросил я. - Ну, положим, он здорово насолил вам в свое время... Хотя, насколько мне известно, вам-то он как раз не слишком насолил: вы покинули Ехо в самом начале Смутных Времен, к тому же совершенно добровольно, по каким-то своим соображениям, верно? И ребята из вашего Ордена, по-моему, пострадали гораздо меньше, чем другие: никто не погиб, все разбежались, а изгнание - не такое уж великое зло, если даже вы сами сочли его чуть ли не единственным достойным способом обрести невиданное могущество... И ведь обрели, судя по всему!"
"Все правильно, - невозмутимо согласился он. - Длительное пребывание поблизости от Сердца Мира не идет на пользу тому, кто хочет чего-то большего, нежели сногсшибательная кухонная магия. Доступность чудес развращает не меньше, чем их полная невозможность, а странствия дают шанс обрести некую золотую середину, так что изгнание действительно может пойти на пользу тому, чей дух достаточно тверд, чтобы не сломиться под бременем неизбежных неудач, преследующих любого неофита... Но я и не занимаюсь личной местью. Я лишь восстанавливаю справедливость - не больше, но и не меньше. На руках Нуфлина слишком много крови - и какой! Самой лучшей крови, которая текла в жилах самых могущественных колдунов Соединенного Королевства".
"Не только на его руках, - мрачно возразил я. - Насколько я успел изучить историю этих ваших Смутных Времен, кровью все до ушей перемазались. Почему именно Нуфлин? Или это только начало вашей работы с длинным-длинным списком?"
"Не говори ерунду. Нет у меня никакого длинного списка. Нуфлин - особый случай. Видишь ли, он не только зачинщик смуты - если уж на то пошло, покойный Король приложил не меньше усилий, чтобы развязать гражданскую войну. Но Нуфлин, пожалуй, единственный, кто получил от нее настоящее удовольствие. Можешь мне поверить, он отдавал приказы об убийствах не потому, что со смирением подчинялся необходимости. Скорее уж наоборот: Нуфлин силой вынудил необходимость подчиниться его тайным властолюбивым мечтаниям, замешанным на зависти, трусливой осторожности и неизбежном одиночестве. Вот, к примеру, Кеттариец, твой нынешний начальник - тот никогда не испытывал личной ненависти к своим жертвам. И уж тем более не радовался, совершая очередное убийство, - просто следовал своей странной судьбе со смирением истинного странника. Поэтому с него и спроса никакого - по большому счету, разу-меется, а другой счет меня не интересует. А вот Нуфлин очень искренне ненавидел каждого, за чьей жизнью посылал своих наемников. И столь же искренне радовался, получая в подарок очередную голову. Впрочем, ненависть - не самый тяжкий его грех. Он убивал тех, кому завидовал. И тех, кого опасался. Тех, кто при всем своем несовершенстве был лучше, чем он. Он уничтожал весьма избирательно: лучших из лучших... Ты хоть понимаешь, о чем я толкую?"
"Понимаю, - равнодушно сказал я. - Действительно, мерзкий тип. Но... Да какая, к Темным Магистрам, разница: почему он это делал? Это осталось в прошлом. А прошлое - прошло. Тогда - это тогда, а сейчас - это сейчас, и я, хоть убейте, не могу связать их в единую непрерывную цепочку. Если бы вы собирались убить того Нуфлина, который отдавал эти приказы, - что ж, вряд ли я стал бы вам мешать, хотя... Лучше не буду зарекаться: кто знает, на чью сторону заставила бы меня встать судьба? Но сейчас это не имеет значения. Тот Нуфлин, которого вы приговорили к смерти, и без того давным-давно исчез. Остался только беспомощный старик - знали бы вы, насколько беспомощный! Мне пришлось побывать в его шкуре..."
"Не понимаю, что ты имеешь в виду,- неохотно признался Хонна. - Ты побывал в его шкуре? Каким образом? Объясни".
И мне пришлось выложить ему сагу о последней гастроли Магистра Нуфлина: без этой предыстории мне не удалось бы объяснить Хонне, каким образом я - не на крыльях пылкого воображения, а со всеми потрохами - оказался в шкуре своего подопечного.
"Ну ты даешь!" - резюмировал он, когда я закончил объяснения. К этому моменту мою одежду можно было выжимать, а перед глазами весело плясали разноцветные пятна, верные спутники полуобморочного состояния: кажется, я еще полчаса назад благополучно установил новый личный рекорд продолжительности непрерывного Безмолвного диалога.
"Понимаю: со стороны я наверняка выгляжу не то идиотом, не то благородным рыцарем, - устало вздохнул я. - Но на самом деле я..."
"На самом деле ты - нечто среднее,- перебил меня Магистр Хонна. - Впрочем, это твое личное дело. Не мне судить человека, с которым произошло нечто выходящее за пределы моего опыта. Что ж, я должен обдумать наш разговор, да и ты, кажется, немного выбился из сил. Можешь перевести дух. И не беспокойся о том, как снова установить со мной Безмолвную связь: я сам найду тебя через час-другой".
"Спасибо, - с облегчением выдавил я. - До свидания.
"Такой воспитанный молодой человек! - насмешливо заметил он на прощание. - Просто чудо какое-то! Хотел бы я знать: у тебя есть хоть какие-то недостатки, сэр Макс?"
Но ответить ему я был не в состоянии, так что вопрос повис в воздухе.
Маленько оклемавшись, я потянулся к дорожной сумке: мне срочно требовалось переодеться. Скаба прилипла к телу, и даже Мантия Смерти насквозь пропиталась потом. Присутствие Магистра Нуфлина меня не смущало. Боюсь, если бы он был застенчивой юной леди, ему все равно пришлось бы пережить этот непродолжительный сеанс стриптиза: признаться, в тот момент я вообще не отдавал себе отчет в том, что кроме меня в корзине летающего пузыря есть еще кто-то. Переодевшись в сухую скабу и закутавшись в теплое туланское лоохи, я почувствовал себя достаточно живым, чтобы наконец обратить внимание на своего спутника. Оказалось, что Магистр Нуфлин смотрит на меня с неподдельным интересом, как отвыкший от полевой практики антрополог на татуированного жителя джунглей.
- Что с тобой происходит, мальчик? - наконец спросил он. - То сидел, закатив глаза - спасибо хоть в обморок падать не стал! - то вдруг раздеваться начал... Только не вздумай сойти с ума прежде, чем я окажусь в Харумбе. Потом - твое дело!
- Вы поздно спохватились, - злорадно сказал я. - С ума я сошел так давно, что исправлять сей прискорбный факт уже поздно... Но вообще-то, я просто беседовал с нашим противником. Решил, что для начала можно попробовать найти с ним общий язык - почему нет? Уроженцы Кеттари, например, считают, что два хороших человека всегда могут договориться. А мы с Магистром Хонной хоть и не кетта-рийцы, но вполне славные ребята... Устал зверски! Эта Безмолвная речь когда-нибудь меня в могилу загонит...
- И до чего же вы договорились? - В голосе Нуфлина появились недоверчивые интонации. Его можно было понять: на его месте я бы и сам дергался. Увы, в критических ситуациях самые симпатичные личности порой начинают вести себя по-свински - такова человеческая природа, и чем дольше живешь на свете, тем лучше понимаешь, как мало исключений из этого скверного правила: у Люцифера просто пастей не хватит! А Магистр Нуфлин жил очень долго. Настолько долго, что вполне мог решить, будто исключений нет вовсе...
- Мы пока не договорились, - честно признался я. - Я довольно долго объяснял ему, что вас не надо убивать. Некоторые аргументы казались ему смехотворными, к другим он вроде бы прислушался... Теперь Магистр Хонна взял тайм-аут. Будет думать. Надеюсь, моя пламенная речь произвела на него впечатление - это было бы самым простым выходом из положения, правда? Если учесть, что драться с ним вы уже не можете, а я еще не могу...
- Если тебя интересует мое мнение, имей в виду, что я не думаю, будто этого упрямца так просто уговорить, - проворчал Нуфлин. - Хотелось бы, конечно! Потому что я пока ничего путного не придумал. Есть, конечно, кое-что, но я не в силе, а ты не справишься. Для таких чудес требуется не только могущество, но и некоторый опыт в высокой науке ненависти, тебе совершенно недоступной.- Он адресовал мне укоризненный взгляд, оставалось только удивляться его способности перекладывать проблемы с больной головы на здоровую, и сварливо добавил: - Взял бы с собой Кеттарийца и горя бы теперь не имел... Как говорится, знал бы, где споткнешься, подушку подложил бы! А с такой охраной, какую я получил на свою голову, ничего не остается, кроме как попробовать достичь ближайшей суши и воспользоваться Темным Путем. Но за один день мы до земли не доберемся, даже если пузырь будет лететь в два раза быстрее.
- Вот то-то и оно! - веско подтвердил я, лишь бы что-то сказать.
Честно говоря, у меня не осталось сил поддерживать эту тягостную беседу. И вообще ни на что их у меня не осталось. Я свернулся калачиком на дне корзины и задремал, от всей души надеясь, что Магистр Нуфлин не предпримет очередную попытку завладеть моим телом: это получилось бы как-то уж слишком глупо. Но он не был безумцем, этот старик. Он прекрасно понимал, что я - его последний шанс добраться до Харумбы в целости и сохранности. Думаю, он понимал это даже лучше, чем я сам...
Поэтому разбудила меня не очередная порция чертовщины, а элементарная необходимость поддерживать Безмолвную беседу. Магистр Хонна сдержал свое слово и прислал мне зов. Впрочем, я и не сомневался: он с самого начала показался мне человеком, слову которого можно доверять - насколько вообще можно доверять чьему бы то ни было слову.
"Ну что ж, - произнес он таким тоном, словно наш давешний разговор не прерывался ни на минуту. - Можно сказать, я принял решение. Не уверен, что ты придешь в восторг, но... Мне кажется, так будет справедливо..."
"Не тяните из меня жилы, - мрачно попросил я. - Скажите сразу, ладно?"
"Да я, собственно, так и собираюсь, - невозмутимо откликнулся он. - Знаешь, сэр Макс, я решил, что поскольку меня не связывает по рукам и ногам необходимость совершать так называемые добрые поступки..."
"Черт! - обреченно подумал я.- Так и знал, что ничего не получится!"
"...у меня нет резонов отпускать Нуфлина восвояси, - спокойно продолжил Хонна. И после эффектной паузы добавил: - Но ты можешь выкупить у меня его голову".
"Выкупить?! - изумился я. - Но что вы хотите получить? Не деньги же, в самом деле! А если мою жизнь... Знаете, при всем своем очевидном идиотизме я, пожалуй, не готов принести такую жертву. Я не хочу умирать и никогда не стеснялся говорить об этом вслух".
"Не болтай ерунду, - раздраженно перебил он. - Твоя жизнь мне ни к чему: ты не враг и не друг, по крайней мере пока. Я, можно сказать, вообще с тобой не знаком, сэр Макс. Какое мне дело до твоей жизни? Но у тебя есть одна вещица, которая меня весьма интересует. Меч Короля Менина. Обменяешь его на жизнь пройдохи Нуфлина? Сделка, что и говорить, для тебя невыгодная. Но это единственный вариант, на который я готов согласиться".
В первое мгновение я испытал ни с чем не сравнимое облегчение: выход нашелся! Это было профессиональное торжество опытного менеджера, которому в очередной раз удалось все уладить. Потом я призадумался. По здравом размышлении, плата была слишком уж высока. Я уже привык жить с этой полезной мистической железякой в груди. Время от времени меч Короля Менина заставляет меня переживать весьма неприятные мгновения, а иногда он сам решает, какие поступки я должен совершать, совершенно не считаясь с моим драгоценным мнением по данному вопросу, но это такие пустяки по сравнению с теми преимуществами, которые он мне дарит! Я уже почти забыл о том, что такое настоящая опасность. Меч предоставил мне ни с чем не сравнимую возможность шутя Ускользать от смерти - хоть по дюжине раз на дню. Более надежного защитника и вообразить невозможно: Если бы не он, моя увлекательная биография завершилась бы еще несколько лет назад - у нее было столько великолепных шансов на трагический финал, достойный чуть ли не шекспировского пера, что мне и подсчитывать-то их страшно! Отдать, меч и снова стать уязвимым, как все люди... да нет, гораздо более уязвимым: мои могущественные опекуны не раз озабоченно предупреждали меня, что смерть испытывает ко мне совершенно особый, обостренный, можно сказать нездоровый, интерес. Конечно, если бы речь шла о спасении кого-нибудь из моих друзей, я бы не колебался ни мгновения. Была бы ставкой, скажем, жизнь того же Джуффина, я и меч бы отдал, не раздумывая, да еще и в море бы прыгнул прямо из корзины летающего пузыря, если бы такая дикая выходка входила в условия контракта! Правда, я решительно не мог вообразить ситуацию, в которой мне пришлось бы спасать жизнь Джуффина. Не тот он парень, чтобы оказаться в зависимости от чужого самопожертвования!
Я покосился на Магистра Нуфлина. Он неподвижно сидел в своем кресле - глаза прикрыты, дыхание ровное и поверхностное, как у спящего, - но я был готов поклясться: старик отлично понимает, что сейчас решается его судьба. Он был совершенно спокоен - еще бы! Думаю, Нуфлин с самого начала знал, что я не могу сказать Магистру Хонне: "Ладно, берите его голову, на черта он мне сдался!" - а потом жить дальше как ни в чем не бывало. Магистр Мони Мах знал меня лучше, чем я сам, - впрочем, ничего удивительного, иногда я понимаю, что совершенно не знаком с этим -странным парнем по имени Макс.
Я утер вспотевший лоб и обреченно вздохнул: выбора, кажется, не было. Вообще-то, с точки зрения нормального человека, я - совершенно безнравственный тип. В частности, я никогда не испытывал особого отвращения к предателям, поскольку понимал: одни люди живут всерьез, а другие играют в увлекательную игру под названием "Жизнь", на ходу изобретая и меняя правила, и первые придумали кучу нелестных слов для определения действий вторых, как правило неудобных и опасных для окружающих,- только и всего! Я уверен, что и сам вполне мог. бы не раз заработать почетное звание "предателя" -г если бы официальной комиссии добропорядочных граждан, считающих своей священной обязанностью награждать позорными ярлыками всех, кто под руку подвернется, довелось как следует покопаться в моей голове. Но в данном случае о каком-то там предательстве и речи не шло. Невозможно предать человека, с которым тебя ничего не связывает. Если я отдам Нуфлина, это будет всего лишь выгодная сделка с собственной трусостью, сопровождаемая низким верноподданническим поклоном в адрес алчности и расчетливости. Передо мной маячила отнюдь не бездонная пропасть - всего лишь небольшое путешествие в сточную канаву. Именно это мне и не нравилось: низвержение в пропасть хоть на каком-то этапе худо-бедно похоже на полет, а вот падение в канаву совершенно безопасно, но дерьма наглотаешься на всю жизнь... и, чего доброго, привыкнешь к его вкусу!
"Что ж, - обреченно подумал я, - очевидно, никто не выбирает, ради кого или ради чего следует приносить жертвы. Нужно быть редким счастливчиком, чтобы пожертвовать собой во имя того, что тебе действительно дорого, а не ради чужого дяди. Очевидно, не такой уж я счастливчик. И потом... От меня же не требуется умирать. Всего лишь расстаться с могущественным талисманом - одним из многих талисманов, правда, дружок? Меч Короля Менина - высокая плата, что и говорить. Но не слишком высокая".
"Тут есть только одно затруднение технического свойства, - сухо сообщил я Магистру Хонне. - Вы в курсе, что этот меч оказался в моей груди по воле Тени Короля Менина? Сам я его туда не совал. И, как следствие, понятия не имею, каким образом его оттуда извлечь".
"Это следует понимать так, что ты согласен?" Я уже • не раз отмечал, что Безмолвная речь не слишком приспособлена для передачи нюансов настроения собеседника, но на сей раз было очевидно, что Хонна удивлен Донельзя.
"Разумеется, я согласен, - печально подтвердил я. - Не могу похвастаться, что испытываю некое особое воодушевление, но... Одним словом, я согласен - если вы действительно сможете извлечь эту таинственную железяку из моего тела, оставив меня в живых".
"Да не суетись ты, - снисходительно ответил он. - Ничего с тобой не случится. А уж каким образом я возьму меч - это мое дело. Если бы я не был уверен, что смогу им завладеть, я бы и разговора не заводил. Главное, чтобы ты не сопротивлялся. Надеюсь, твое согласие - это не только пустые слова?"
"Конечно нет, - удивленно отозвался я. - Хорош бы я был, если бы думал, что вас можно подкупить одним обещанием!"
"Вот и славно, - заключил он. - Тогда до вечера".
Я хотел было спросить его, что означает это "до вечера" - как будет выглядеть наша встреча, что именно придется мне пережить, и все в таком духе. Иногда пациенту хочется заранее знать подробности предстоящей ему операции: это почему-то успокаивает. Но Магистр Хонна уже исчез из моего сознания. У меня не было сил снова устанавливать с ним связь, так что я решил махнуть на все рукой: пусть идет как идет!
- Я с ним договорился, - мрачно сообщил я Нуф-лину.- Так что все будет в порядке, если только... Вы, случайно, не в курсе: Магистру Хонне можно доверять?
- Вообще-то, доверять нельзя никому, - его голос звучал на удивление взволнованно,- но...- он на мгновение замялся, суеверно опасаясь произнести вслух имя своего противника, - человек, о котором идет речь, никогда прежде не нарушал своего слова. В Ордене Потаенной Травы бытовало мнение, что ложь разрушительно сказывается на магической силе, а вот, дескать, если всегда говорить правду, со временем твои слова могут приобрести силу колдовских заклинаний. Не знаю, не знаю... Сам я никогда не верил в эту теорию... Погоди, мальчик, так ты сказал: вы договорились? Трудно поверить! Чем ты его приворожил?
- Да ничем я его не приворожил, - вздохнул я. - Я купил у него вашу жизнь. Обменял ее... на одну полезную в хозяйстве вещицу. Вот и все. Думаю, мы с вами все-таки доберемся до этой грешной Харумбы, иначе быть не может: мы же видели китов, правда?
- Обменял, говоришь? - почти возмущенно переспросил Нуфлин. - Ну и дела! Хотел бы я знать, чего стоит моя голова? Что он за нее потребовал?
- Можете быть спокойны: ваша голова стоит очень дорого, - буркнул я. Отвернулся и угрюмо умолк, потому что до меня только-только дошло: без меча Короля Менина я буду совершенно беззащитен, если Нуфлин решится повторить свой фокус с ловушкой. Эта проклятая стена из белого кирпича по-прежнему маячила на периферии моего сознания, так что у старика были отличные шансы все-таки заполучить меня в свою ловушку. Рассчитывать на его благодарность особо не приходилось: люди, которые борются за свою жизнь, быстро перестают придавать значение таким глупостям!
- Кажется, я догадываюсь, что за "полезную в хозяйстве вещицу" потребовал у тебя мой враг, - задумчиво сказал Нуфлин. - Чего я действительно не понимаю: почему ты согласился на такой обмен? Ты не похож ни на великодушного человека, ни на безумца, мальчик. Тем не менее...
- А вот так! - Я пожал плечами. - Согласился потому, что иначе не получалось, вот и все. Все остальные решения были бы неправильными.
- Именно неправильными? - Нуфлин изумленно поднял брови. - Я не понимаю тебя, мальчик. Объясни.
- А тут и объяснять нечего. Когда я представил себе, что могу отдать вас Хонне и спокойно вернуться в Ехо - а он сразу сказал, что ничего не имеет против такого решения! - меня начало тошнить, - неохотно сказал я. - Извините, сэр, вы не будете возражать, если я еще немного посплю?
- Да, конечно, - вздохнул он. - Я не буду тебя беспокоить. Насколько я понимаю, других способов отблагодарить тебя у меня попросту нет.
Вообще-то я просто хотел немного помолчать, но сам не заметил, как действительно задремал, - странно, вообще-то: мои нервы дрожали, как натянутые струны в предвкушении предстоящего веселья! Но сон оказался великодушным парнем: он пришел ко мне, не спрашивая, готов ли я его принять, и принес в подарок несколько часов удивительной, блаженной тишины.
Я проснулся, когда жемчужно-серое сияние дня неохотно уступало место матовой голубизне ранних сумерек. Магистр Нуфлин тут же подчеркнуто вежливо попросил, чтобы я дал ему воды. Предполагалось, что я должен осознать: мой спутник уже давно хочет пить, но мужественно терпел, не решаясь прерывать мой сон. Впрочем, вполне возможно, так оно и было.
- В прошлый раз все началось незадолго до заката, - с плохо скрываемой тревогой сказал Нуфлин после того, как я вручил ему чашку с водой. - Значит, нам следует ждать событий с минуты на минуту... Или вы с моим врагом договорились, что он придет за своим имуществом потом, когда наше путешествие будет завершено? - с надеждой спросил он.
- Хонна сказал мне "до вечера", - вздохнул я. - Не сомневаюсь, что подразумевался именно сегодняшний вечер. Он хочет получить меч не откладывая. Это называется "предоплата", - и я нервно хихикнул - так нелепо прозвучало это слово, извлеченное из моей прежней, почти забытой, жизни.
Мой спутник не обратил никакого внимания на это дурацкое словечко. Задумчиво кивнул и уставился куда-то в небо. Ждал очередного сеанса огненного душа, я полагаю... Что касается меня - я и сам не знал, чего мне ждать. Но предполагал, что в любом случае в ближайшее время мне не светит ничего, кроме неприятностей. Предстоящая процедура извлечения меча Короля Менина из моего тела пугала меня куда больше, чем дальнейшая жизнь без этого могущественного защитника. Но отступать было некуда, так что к неприятностям я худо-бедно подготовился. К чему я действительно не был готов, так это к полному отсутствию событий. Ничего не случилось. Небеса больше не пытались обрушить на нас огненный дождь, да и у меня за спиной не шастали зловещие тени каких-нибудь призрачных хирургов, посланцев моего нового "делового партнера". Через два часа, когда тьма одержала над светом очередную временную победу, предписанную неумолимыми законами природы, я уже был на таком взводе - дальше некуда! Поэтому первые слова Безмолвной речи, возникшие в моем сознании, заставили меня не просто вздрогнуть, а подпрыгнуть чуть ли не на метр. Только потом до меня дошло, что ничего страшного не случилось, скорее уж наоборот: если Хонна, бывший Великий Магистр Ордена Потаенной Травы, а ныне свободный художник, желает со мной общаться, значит, неприятности, как минимум, откладываются - уже хлеб!
"Ну вот видишь, я держу свое слово! - Теперь его неотчетливые интонации напоминали мурлыканье сытого кота. - А ты сомневался! Впрочем, если учесть, что в последнее время ты общался исключительно с Нуфлином... Могу себе представить, что ты теперь думаешь о людях!"
"Есть такое дело, - невольно улыбнулся я. - Спасибо, что не стали нас сжигать. А меч? Вы что, передумали?"
"Я не мог передумать, - отрезал он. - Я же не барышня, которая обещала тебе поцелуй за хорошее поведение! Что касается меча, он уже у меня. Я ведь обещал, что ты даже не заметишь".
"Но как это может быть? - изумился я, невольно хватаясь за грудь, которая, если верить утверждениям Магистра Хонны, больше не являлась ножнами Для этой археологической ценности. - Мало того, что мне не было больно, так и вас ведь рядом не было. Или?.."
"Вот именно, что "или"! - передразнил меня он. - Я взял его, пока ты спал. Для этого совершенно не обязательно соваться в ваш летательный аппарат и склоняться над твоим беспомощным телом, размахивая окровавленными хирургическими инструментами. Ты ведь именно так себе это представлял?"
"Ну... Что-то в этом роде", - смущенно признался я. Мне стало стыдно: вообще-то, после всего что успело со мной случиться за годы, проведенные в прекрасной столице Соединенного Королевства, я мог бы стать немного умнее!
"Если бы меч Менина был обыкновенным оружием, а ты - обыкновенным человеком, мне действительно пришлось бы заняться вульгарным знахарством, - снисходительно заметил Хонна. - Впрочем, если бы дела обстояли таким образом, я бы, пожалуй, извлек меч из давным-давно остывшего трупа... А так мне было вполне достаточно дождаться, пока ты заснешь, и установить с тобой связь, немного похожую на близость собеседников, прибегших к Безмолвной речи, только в этом случае я тебя не слышал, а видел. Я прочитал несколько древних заклинаний, из тех, что принято пускать в ход, когда могущественный амулет должен сменить хозяина. Все остальное случилось почти без нашего с тобой участия: меч Менина обладает свойством совершать самостоятельные поступки. Он знал, что ты согласился отдать его мне. И не возражал против перемены хозяина: волшебные вещи, как правило, испытывают ко мне некоторую слабость. Поэтому он сам покинул твою грудь - ты даже ничего не почувствовал - и нашел меня. Не знаю, как все это выглядело со стороны, и вряд ли когда-нибудь узнаю. Главное, что меч у меня. А для вас путь свободен. Скажу тебе больше: я все время буду рядом и сам прослежу, чтобы вы благополучно добрались до Уан-дука. Мало ли кому еще придет в голову поохотиться на Нуфлина! А ты теперь отнюдь не бессмертный. К тому же у меня есть смутное предчувствие, что мне, возможно, придется защищать тебя от твоего подопечного!"
"Да, он такой,- усмехнулся я.- Что ж, спасибо. Если честно, я не рассчитывал, что вы будете столь великодушны".
"Если бы ты рассчитывал, я бы не был великодушным, - строго сказал Магистр Хонна. И добавил: - Что ж, теперь можно и откланяться. Может быть, еще доведется увидеться, а может, и нет - твоя судьба слишком переменчивая штука, чтобы ее можно было предвидеть!"
"Да, я это уже и сам заметил", - сухо согласился я.
- Вы не поверите, - растерянно сказал я Нуфли-ну,- но... Елки-палки, у нас с вами все в порядке! Причем уже давно. А мы тут сидим как на иголках, ждем чего-то...
- Он сказал, что отпускает нас? - с явньм облегчением спросил старик.
- Не только отпускает, но еще и охранять будет, - с законной гордостью, свойственной любому начинающему менеджеру в конце удачно проведенного рабочего дня, сообщил я. И лукаво добавил: - Магистр Хонна собирается проследить, чтобы вы меня не обижали!
Несколько секунд Нуфлин внимательно смотрел на меня; мне показалось, что он чуть было не начал шпарить пламенную речь, краткое содержание которой свелось бы к тому, что даже умирающие Великие Магистры способны испытывать рудиментарное чувство признательности к своим свежеиспеченным спасителям. Но старик вовремя одумался, так что обошлось без речей. Он молча отвернулся и принялся созерцать - не то зеленоватые звезды в разрывах встревоженных облаков, не то лиловую темноту моря далеко внизу.
- Разбери стену,- сказал он мне минут через пять, когда я решил, что остаток вечера пройдет в полном молчании.
- Что? - Мне показалось, я ослышался.
- Разбери стену,- настойчиво повторил Нуфлин.- Ты сам построил ее в своем воображении, и никто, кроме тебя, не может ее разрушить. А ты можешь. Ломать обычно проще, чем строить, - в данном случае это правило тоже работает... Вообще-то я думал, ты сам догадаешься.
- Не до того было, - растерянно сказал я. - Но вы правы: я - законченный болван. Такое простое решение...
- Ничего, мальчик, ты еще слишком молод, чтобы легко приходить к простым решениям. Будем надеяться, что у тебя еще будет время этому научиться,- мягко сказал Нуфлин. - Так что давай разбирай эту грешную стену. Чем быстрее - тем лучше. Не вводи меня в искушение.
Я невольно улыбнулся его чистосердечному признанию и принялся за дело. "Ломать - не строить" - да уж, что правда, то правда! Еще до рассвета я представил себе, как последний камень белой кирпичной стены исчезает, растворяется в темноте под моими веками.
- Вот и все, - растерянно сказал я Нуфлину. Старик молча кивнул, как бы ставя точку в конце этой тягостной истории.
- Я не знаю, что ждет меня в Харумбе, - тихо сказал он, когда я уже собрался было задремать. - Но надо отдать тебе должное: ты спас остатки того, что когда-то было моей жизнью. Я подумаю, чем отплатить тебе за этот великодушный жест. Не так уж много у меня осталось...
- Не надо платить, - сонно улыбнулся я. - Когда делаешь этот самый великодушный жест, получаешь удовольствие от процесса. К тому же я ведь на службе. А моя работа очень неплохо оплачивается, вы и сами знаете!
Потом я все-таки уснул, и меня окружила веселая толпа разноцветных сновидений, путаных и легкомысленных, совсем как в детстве. Утром я понял, что сон уже давно не дарил мне столько радости, бессмысленной, но восхитительной, и смутно удивился тому, что жизнь без меча Короля Менина таит в себе не только множество опасностей, но и целый ворох очаровательных преимуществ, о существовании которых я успел забыть.
Остаток полета обошелся без чрезвычайных происшествий и даже без долгих бесед. Магистр Нуфлин чувствовал себя хуже, теперь все его силы уходили на то, чтобы не угаснуть. Я ничем не мог помочь ему в безнадежной борьбе со смертью и старался хотя бы не мешать: тихо, как дрессированный мышонок, сидел в углу корзины, утешался приветами из дома (столичные новости понемногу начинали казаться мне волшебными сказками, а проблемы в Доме у Моста - высосанными из пальца) и молил судьбу о том, чтобы наш полет завершился как можно скорее.
На седьмой день пути вдалеке показался берег, а небо над нашими головами начало окрашиваться в бледно-оранжевый цвет: надежное свидетельство того, что наше путешествие подходит к концу. Нуфлин заметно приободрился, к моему несказанному облегчению: больше всего на свете я тогда боялся, что мои труды пойдут прахом и я прибуду к стенам Харумбы с остывающим мертвецом на руках. Слишком уж дорого мне обошелся мой подопечный, а я до сих пор так и не сумел избавиться от дурацкой привычки сожалеть о напрасно затраченных усилиях.
- Вот мне и довелось-таки увидеть алое небо над Уандуком, "зеркало, в котором отражаются красные пески пустыни Хмиро", как называют его вздорные поэты, - голос Магистра Нуфлина звучал мечтательно, как у ребенка, которого взяли на давно обещанную прогулку.
- Вы говорите так, словно никогда прежде его не видели, - осторожно удивился я.
- Конечно не видел. Я никогда не бывал на Уандуке, - подтвердил он. - Я вообще мало путешествовал. Не до того было. Да и покажи мне колдуна, который добровольно согласится удалиться от Сердца Мира... только будь добр, не пытайся спорить и не тычь мне в глаза своего нового приятеля из Ордена Потаенной Травы: за всю Эпоху Орденов он был единственным. И, кстати, если уж на то пошло, он просидел в своей столичной резиденции не одну сотню лет, прежде чем ему приспичило заделаться бродягой!
Я и не собирался с ним спорить. Не до того мне было: я радовался его бодрым интонациям: сейчас я слышал голос человека, явно не намеренного умереть еще до вечера, а больше мне ничего и не требовалось.
- Куда теперь? - нерешительно спросил я. - Налево, направо или в глубь континента? Где она, ваша Харумба? Или мы должны бесцельно парить над Уан-дуком, пока эта волшебная страна сама не решит открыться нашим взорам?
- Ну и фантазия у тебя! - неодобрительно усмехнулся старик. - Нет, Макс, Харумба - не какой-нибудь зачарованный город, а величина постоянная, она даже на некоторые карты нанесена. Харумба построена у моря, поэтому нам следует просто лететь вдоль побережья, вон в ту сторону, где на горизонте виднеются горы, и, если верить карте, совсем скоро... Ох! - Он осекся и драматически схватился за грудь.
- Что-то не так? - испуганно спросил я.
- Все не так! - буркнул Нуфлин. Кажется, ему уже полегчало, по крайней мере его голос больше не дрожал на ветру, как порванный парус. - А чего ты хочешь? Чтобы я сказал тебе, будто со мной все в порядке? Ну так если бы все было в порядке, я бы сейчас не в Харумбу с тобой ехал, а сидел бы дома и делом занимался... Ты лучше давай пошевеливайся, вернее, заставь пошевеливаться этот грешный пузырь! А то в таком темпе ты довезешь до Харумбы разве что мои туфли, да и те к тому времени успеют окончательно выйти из моды...
Я озадаченно покачал головой: оказывается, Магистр Нуфлин еще и шутить умеет, в придачу ко всем своим многочисленным талантам! Не так уж смешно, конечно, но для умирающего совсем неплохо. Его язвительное бурчание здорово меня успокоило: в таком настроении не умирают. Куда там, еще и окружающих в могилу сводят, за милую душу!
Харумба появилась на горизонте еще до заката и оказалась зрелищем, к которому я не был готов, а ведь мое пылкое воображение ни дня не оставалось без работы, пока мы миля за милей приближались к таинственному Городу Мертвых. С высоты нашего полета город казался заключенным в сверкающую перламутровую оболочку огромного подобия мыльного пузыря. В детстве у меня была любимая елочная игрушка: прозрачный стеклянный шар, в центре которого находился маленький домик с остроконечной крышей, красной дверью и клетчатыми занавесками, нарисованными на крошечных окнах, имелся там даже кусочек заснеженной поляны с непременной рождественской елью и двумя крапчатыми мухоморами, нарушавшими пропорции пейзажа (если бы в домике жили какие-нибудь человечки, грибы наверняка оказались бы им по плечо, а то и еще выше). Так вот, Харумба, до которой мы наконец-то добрались, выглядела в точности как эта игрушка, отличный подарок на елку для юного Титана: целый город из солнечно-белого камня, заключенный в сияющий прозрачный шар.
- Спускайся понемногу, Макс,- взволнованный голос моего спутника вывел меня из благоговейного ступора. - Только не пробуй приземляться в городе: живым там нельзя находиться.
- Ну да, - покорно согласился я. - А кстати, вы не знаете, где живут эти важные господа, Хранители Харумбы? Тоже в городе? Или где-нибудь снаружи?
- Понятия не имею, - пожал плечами Нуфлин. - Да ты не гадай, а иди на посадку. Как только мы окажемся на побережье, они нас сами найдут. В конце концов, это часть их работы...
- За которую им платят обалденные деньжищи, - подхватил я. - Так что вы правы, они нас действительно найдут, я могу не дергаться.
- Боюсь, что не дергаться ты как раз не можешь, поскольку спокойствие глубоко противно твоей природе, - проворчал он.
На сей раз мне удалось совершить столь мягкую посадку, словно я всю жизнь только тем и занимался, что управлял летающими пузырями, унаследовав эту благородную профессию от своего отца, деда и еще доброй дюжины предков. Место я тоже выбрал удачно: в полусотне метров от моря, неподалеку от рощи низкорослых деревьев с густыми пышными кронами светло-зеленых, почти белых листьев. Крупные черные птицы, как грозди спелых плодов, облепили толстые ветви. Молчаливые и малоподвижные, они показались мне почти зловещими, но я сказал себе, что дело не в птицах, а в мрачной игре моего воображения.
Вдалеке за рощей белели изящные строения Харум-бы. Теперь, когда мы спустились на землю, странный оптический эффект, заставивший меня предположить, будто Город Мертвых находится в центре огромного мыльного пузыря, почти исчез. Скорее было похоже на то, что его окружает полупрозрачный туман, а может быть, цветной дым, мечтающий стать туманом, или просто теплый, насыщенный влагой морской воздух дрожит, не давая мне как следует разглядеть очертания города. Я поежился, когда подумал, что за его стенами живут мертвецы. Сидят в своих уютных жилищах, больше похожих на летние дворцы местных владык, перебирают какие-нибудь роскошные безделушки, смакуют тонкие вина, подолгу раздумывают над меню очередного обеда, ходят друг к другу в гости, возможно, даже заводят романы и вообще наслаждаются жизнью как могут. Жизнью?! Ну-ну...
Был бы рядом сэр Джуффин Халли, он непременно сказал бы мне: "Не драматизируй ситуацию, несчастье, ты и сам-то на живого человека бываешь похож раз в год по большим праздникам, красавчик!" Но Джуффина рядом, увы, не было, поэтому мне пришлось воспроизвести эту фразу самостоятельно, про себя, стараясь подражать его насмешливым интонациям... Голос Магистра Нуфлина вернул меня к действительности.
- А я все гадал: сообразишь ты, что мои старые кости - не мешок с соломой и с ними следует обращаться бережно, - ворчливо сказал мой драгоценный груз. И снисходительно добавил: - Вроде сообразил. Молодец.
- Помочь вам выбраться из корзины? - вежливо осведомился я, не обращая внимания на его бурчание. За эту поездку я так закалил характер, что вполне мог наниматься ковриком для вытирания ног к какому-нибудь местному сатрапу.
- Не трудись, - вздохнул Нуфлин. - Неужели ты думаешь, будто я собираюсь немного попрыгать на песочке или искупаться в море? - И упавшим голосом добавил: - Впрочем, даже если бы я собирался... Такие удовольствия мне больше не светят, мальчик. Никогда.
- Ну почему же, возможно, одни только удовольствия вам теперь и светят, - робко возразил я. - Джуффин говорил мне, что обитатели Харумбы...
- Меня не интересует, что он тебе говорил, - отрезал старик. - Кеттариец за всю свою жизнь не произнес и дюжины правдивых слов. Слышать больше не желаю об этом человеке, который, кстати, по слухам, убил, зажарил и съел собственных родителей, когда узнал, что это может увеличить его магический дар, от природы весьма посредственный...
- Джуффин съел своих родителей? Да ну, ерунда какая! - Я уже не знал, плакать мне или смеяться перед лицом подобных откровений.
- Может, и ерунда, но сейчас мне приятно думать, что так оно и было! - отрезал Нуфлин. - Имей в виду, Макс, упоминания о твоем драгоценном Кет-тарийце и о его не менее драгоценных мудрых изречениях чрезвычайно действуют мне на нервы. Скажу больше, они меня попросту бесят, как, впрочем, и упоминания обо всех остальных хитрецах, которым удалось-таки меня пережить, невзирая на все мои старания задержаться в этом прекрасном Мире как можно Дольше. Чего я точно никогда не планировал, так это Уйти из жизни, цепляясь за цитаты из речей Кетта-рийца как за последнее и единственное утешение. Так что потерпи еще немного, ладно? Совсем чуть-чуть осталось.
- Я готов терпеть сколько угодно, - покорно ответил я. - Собственно говоря, только этим в последнее время и занимаюсь. Вы еще не заметили?
- Да, - неожиданно согласился Нуфлин. - Думаю, я был не самым приятным спутником. Когда умираешь, да еще так долго и трудно, очень хочется хоть немного насолить живым, просто невозможно удержаться от искушения! Ничего, в твоем возрасте это даже полезно. Наконец-то поймешь, что мир не состоит исключительно из добрых людей.
- Вы поздно спохватились. Это я как раз понял уже очень давно, - хмуро сообщил ему я. - Еще в детстве. И каждый новый год, представьте себе, приносил мне рекордное количество убедительных аргументов в пользу этой мрачной теории. Уверяю вас, сэр, большую часть своей жизни я был глубоко убежден, что любой мир состоит из чего угодно, только не из добрых людей. А вот в Ехо я начал понемногу оттаивать, благо наконец-то появилась возможность. Так что не учите меня мизантропии: что-что, а это искусство я в свое время усвоил. Только оно мне смертельно надоело.
- Ишь ты! - усмехнулся Нуфлин. И сочувственно покачал головой. Возможно, он что-то хотел добавить, но я ему не дал.
- Смотрите-ка, к нам идут. Наверное, это и есть Хранители Харумбы.
Мое старое доброе глупое сердце отчаянно билось о ребра, казалось, что завтра в левой части грудной клетки появятся синяки. Даже второе сердце, которое было старше и мудрее меня самого, а посему редко снисходило до "участия в бурном проявлении эмоций, вдруг даже не заколотилось, а взволнованно затрепетало, как простыня на ветру. Я панически испугался без всяких видимых причин, совсем как в раннем детстве, когда на карнавале к тебе подходит дед-мороз, насчет которого ты так и не определился: верить в него или нет, а он уже совсем рядом, даже убегать поздно - что хочешь, то и делай!
Как и дед-мороз, приближающиеся к нам существа отличались от обычных людей разве что своей экипировкой. Их длинные пышные волосы достигали земли и развевались при ходьбе, как некие нелепые плащи, их высокие, плотные, как у классических борцов, тела (а я-то, наивный, ожидал увидеть хрупких эльфов, чьи узкие ступни не соприкасаются с землей при ходьбе!) были задрапированы в балахоны жизнерадостного цвета весенней листвы, лица - закрыты масками из той же ткани, а кисти рук тонули в своеобразных матерчатых варежках, немного похожих на защитные рукавицы, оберегающие Мир от смертоносных рук моего коллеги Шурфа Лонли-Локли.
- Приветствуем вас у входа в чертог Харумбы. - Голос одного из великанов звучал мягко и умиротворяюще, такая манера говорить встречается иногда у врачей - самых лучших из них, тех, кого пациенты считают кудесниками и только что церковные свечи не жгут под их портретами.
- Мы благодарим тебя за то, что ты доставил сюда нашего гостя, - поклонился мне его коллега. - Теперь ты можешь вернуться домой. К сожалению, мы даже вынуждены попросить тебя не задерживаться у стен Харумбы: твоему спутнику больше не нужна помощь, к тому же у нас нет специальных жилищ, в которых могли бы селиться провожающие.
- Разумеется, я и сам собираюсь домой. Но сначала мне хотелось бы убедиться, что с ним все будет в порядке, - нерешительно сказал я. - Я знаю, что не могу войти в город - и не надо, меня туда и силой не затащишь! Можно, я просто немного подожду на берегу? Надеюсь, Магистр Нуфлин будет столь любезен, что пришлет мне зов, когда... одним словом, когда поймет, что смерть больше не властна над ним.
- Но это совершенно невозможно! Обитатели Харумбы не могут общаться с внешним миром при помощи Безмолвной речи! - Теперь Хранители смотрели на меня почти с ужасом, как священнослужители на идиота студента, явившегося к ним с просьбой отслужить в его присутствии Черную Мессу - ему это, Дескать, необходимо для реферата.
- Ладно, - покорно согласился я, - невозможно - и не надо. Тогда пусть просто пошлет мне записку. Я должен знать, что у него все хорошо. Записку-то написать он сможет?
- Странная просьба, - растерянно констатировал один из моих новых знакомых. - Ладно, если вам так хочется и если господин Мони Мах сам пожелает написать вам письмо... Принуждать его, как вы понимаете, никто не станет. Удивительно, что вы так волнуетесь: обычно родственники наших гостей нам доверяют. Это ваш отец?
Тихий кашляющий смех Нуфлина положил конец этому недоразумению.
- Ох, сэр Макс, насмешил ты меня! Довелось-таки обзавестись наследником на старости лет! Теперь даже умирать не так страшно, - наконец вздохнул он. И сказал Хранителям: - На самом деле этот мальчик состоит на Королевской службе. Он очень старается хорошо сделать свою работу, в чем я неоднократно убедился по дороге. К тому же он дорого заплатил за мою старую шкуру и теперь справедливо полагает, что имеет право как минимум на информацию о ее дальнейшей участи.
- Простите? - вежливо переспросил один из великанов. - Что вы имеете в виду? - Кажется, они просто не привыкли к такой манере обращаться со словами.
- А, ничего особенного, - с досадой отмахнулся от него Нуфлин. - Просто если можете оказать гостеприимство моему спутнику, сделайте это. Я с удовольствием напишу ему записку, если... Ну, словом, если со мной все будет в порядке.
- Вы напрасно сомневаетесь, - мягко возразил ему тот самый Хранитель, добрый голос которого так понравился мне с самого начала. - Больше никаких "если", дорогой гость: у нас не бывает ни ошибок, ни неудач, ни несчастных случаев. Как только вы переступите Порог, вы станете одним из бессмертных. Поэтому я предлагаю вам не медлить; - Да, конечно, - неожиданно упавшим голосом сказал старик. - Простите мне мое недоверие, господа, я медлю так, словно за вашим порогом меня ждет не бессмертие, а смерть.
- Это понятно, - успокаивающе согласился Хранитель. - Многие наши гости не могут до конца поверить, что смерть им больше не страшна. Вашей веры в наше могущество обычно хватает на то, чтобы приехать сюда и внести деньги на свой новый счет в Вечном банке Харумбы, но мало кто переступает Порог со спокойным сердцем. Ничего, уже завтра утром у вас будет отличная возможность посмеяться над собственными сомнениями вместе с вашими новыми соседями. Они уже приготовили для вас торжественную встречу: еще никогда нам не выпадала честь принимать у себя столь великого человека. Идемте. Не следует подвергать излишним волнениям ваше сердце: оно и без того много трудилось в последние дни... А ваш спутник может остаться и подождать, если ему так угодно. Каждый волен находиться на этом побережье. Оно не принадлежит никому, в том числе и нам. Мы заботились только о его удобстве.
Одним легким движением он извлек Магистра Нуфлина из корзины летающего пузыря и взял его на руки, словно тот был маленьким ребенком.
- Макс, ты слышал? Ты можешь остаться. А я обязательно пошлю тебе записку, - торопливо сказал Нуфлин. - Ты помнишь, я говорил тебе, что подумаю, чем отплатить тебе за твое великодушие? Я все еще думаю. И об этом тоже будет сказано в записке.
- Удачи вам, - деревянным голосом сказал я. - И счастливой долгой жизни в Харумбе...
- Ужасно пошло звучит, - вздохнул он. - Такой молодой мальчик, и такие банальные пожелания!
- Может быть, тебе требуется еда или еще что-нибудь? - вежливо спросил меня один из Хранителей. - Вообще-то, наше гостеприимство обычно не распространяется на живых, но если уж ты решил остаться здесь до утра... Нет ничего хорошего, когда людям приходится страдать от голода или жажды. Это ожесточает вас и заставляет суетиться.
- Точно подмечено,- невольно улыбнулся я. И вежливо добавил: - Спасибо за заботу. Но мне действительно ничего не нужно: я неплохо снарядился в дорогу.
- Хорошо, - кивнул он. - Думаю, ты и сам знаешь, что живым не следует приближаться к стенам Харумбы. Разумеется, ты все равно не сможешь войти, но будет лучше, если ты и пробовать не станешь. В этом тумане слишком легко заблудиться, хоть он и кажется прозрачным. К тому же он странно действует на человеческие тела: здоровые люди могут заработать множество болезней, скитаясь в нашем волшебном тумане, зато безнадежно больные иногда исцеляются, вдыхая его испарения. Но ведь ты здоров, правда?
- Как лесной колдун, - кивнул я. - Не беспокойтесь, я уже не раз обжигался на незнакомых чудесах и не собираюсь делать глупости. Только искупаться в море, как следует выспаться и дождаться записки от моего подопечного... Кстати, у вас тут не водятся хищники? Я могу спать спокойно?
- Хищников здесь нет. А сможешь ли ты спать спокойно - зависит только от тебя, - буйноволосый великан улыбнулся - не то насмешливо, не то доброжелательно - и поспешил вслед за своими товарищами.
А я действительно наскоро искупался в теплой прибрежной воде, но прежде, чем приступить к прочим незамысловатым пунктам своего официально оглашенного расписания, послал зов Джуффину и наконец-то рассказал ему все драматические подробности последнего путешествия Магистра Нуфлина Мони Маха. Смешно признаться, но до сих пор я ограничивался короткими сдержанными отчетами, смысловая нагрузка которых сводилась к тому, что у нас все в порядке: я был совершенно уверен, что Нуфлин прослушивает все мои Безмолвные беседы, и великодушно берег его расшатанные нервы, рассудив, что рассказать шефу о его прощальных художествах всегда успею. И вот сбылось наконец-то!
Еще никогда в жизни я не был столь близок к тому, чтобы всерьез захворать манией величия: удивить сэра Джуффина Халли один раз - и то дорогого стоит. А слушая мои откровения, шеф исключительно тем и занимался, что удивлялся - и по-моему, вполне искренне, а не только для того, чтобы доставить мне удовольствие.
"Ох, сэр Макс! - только и сказал он, когда я наконец умолк. - Ну ты даешь!"
"Вообще-то, сейчас вы должны сказать мне, что "я вел себя, как идиот, а потом убедительно доказать эту теорему по всем пунктам",- заметил я.
"Да? - снова удивился Джуффин. - А ты сам действительно считаешь, будто вел себя, как идиот?"
"Вовсе нет, - жизнерадостно откликнулся я. - Но это не имеет значения, просто предложенный мною сценарий уже давно стал традицией".
"Долой традиции! - решительно заключил шеф. - В данном случае идиотом все-таки оказался я. Отправить тебя Магистры знают куда в обществе этого старого стервятника... Где была моя голова?!"
"Вам виднее, - вздохнул я. - Кстати, я поначалу все удивлялся, что вы не приходите мне на помощь. Обычно вы знаете о моих неприятностях примерно за полчаса до того, как они начнутся. Что, вы немного понаблюдали за нами и решили, что я и сам неплохо справляюсь? Или я действительно работал без страховки?"
"Без, - лаконично ответил Джуффин. Немного помолчал и пустился в объяснения: - Я же говорил тебе, что мы с Сотофой постараемся окружить вас своего рода защитой, чтобы ни одна сволочь не пронюхала о вашем путешествии... Ну вот, мы с ней так хорошо поворожили, что даже я сам не мог добраться до вас сквозь этот туман. Поэтому я ни сном ни духом не ведал о твоих неприятностях. Полагал, что в случае чего ты пришлешь мне зов, но ты молчал, как пленник на допросе".
"Я решил, что должен справляться сам, раз уж все так сложилось. А когда обнаружилось, что одна, как вы выражаетесь, "сволочь" о нас все-таки пронюхала, Нуфлин начал кричать, что ни о каких Безмолвных контактах и речи быть не может: мы, дескать, и без того заплутали во времени. Вот тогда я окончательно уяснил, что значит остаться в одиночестве: и рад бы позвать на помощь, да не получается".
"Да, против Хонны наша ворожба оказалась бес- Д сильной, - печально согласился Джуффин. - Мыс- ; ленно снимаю перед ним шляпу: его могущество действительно возросло вдали от Сердца Мира, кто бы мог подумать! А вот его мстительность, кое-как замаскированная под жажду справедливости, кажется мне как минимум мальчишеством... Ладно, о нем мы еще успеем наговориться, когда ты вернешься домой. Кстати, я надеюсь, ты уже в пути?"
"Еще нет, - смущенно ответил я. - Отправлюсь завтра утром. Нуфлин обещал, что пришлет мне записку, когда... Ну, когда оклемается после всех этих загадочных оживлений, превращений или чем они там развлекаются в своей Харумбе..."
"Записку?! - снова изумился шеф. - Но зачем?"
"Вот сейчас вы точно назовете меня идиотом, - вздохнул я. - И наверное, будете правы. Вы не поверите, Джуффин, но я о нем беспокоюсь. И очень хочу, чтобы с ним все было в порядке. Я мог бы торжественно сказать вам, что несу ответственность за каждого, чью жизнь спас, как родители несут ответственность за детей, которым они подарили возможность быть живыми. Но не буду врать ни вам, ни себе. Ответственность тут ни при чем. Просто я столько раз спасал его жизнь, что, кажется, невольно начал считать ее своим личным достоянием. И теперь мне хочется увериться, что мое имущество находится в надежных руках. Представляете?"
"Как ни странно, представляю, - угрюмо согласился он. - Мне бы хотелось, чтобы ты поскорее избавился от этого странного чувства собственности, но... Мало ли чего бы мне хотелось! Хорошо хоть, что ты отдаешь себе отчет в том, какова истинная природа твоих поступков. Ладно уж, жди эту грешную записку, если тебе без нее жизнь не мила. Но завтра утром отправляйся домой, в любом случае".
"А не то вы поставите меня в угол, - подхватил я. - Ох, Джуффин, знали бы вы, как я хочу домой! Пообедать в "Обжоре Бунбе", прогуляться по Старому Городу, прийти на службу и как следует поцапаться с Мелифаро - грешные Магистры, да я без него жить не могу! Передайте ему, что я готов безропотно перенести первую дюжину свеженьких издевательств, которые он, несомненно, уже заготовил, и только потом начну вяло огрызаться... Впрочем, вру, наверное: кажется, в последнее время у меня начал портиться характер. Дурное влияние Магистра Нуфлина, сами понимаете. Например, меня все время подмывает спросить у вас, под каким соусом вы ели своих изжаренных родителей?"
"Я сожрал их без соуса и даже без соли, как того требует старинный кеттарийский обычай! - фыркнул шеф.- Так вот, оказывается, кто был автором этой глупой сплетни! Да уж, покойный Нуфлин - не человек, а просто какая-то шкатулка с сюрпризами".
"Покойный? Да, теперь уже наверняка покойный", - согласился я, с суеверной неприязнью покосившись на далекие стены Харумбы.
"Все-таки будешь сидеть там до утра?" - сочувственно спросил Джуффин.
"Ага. Не думаю, что мне здесь будет сладко спаться, но... В конце концов, мне просто интересно получить записку от человека, только что ставшего бессмертным", - решительно заключил я. .
"Тоже верно, - согласился он. - А что касается сладких снов... Знаешь, я, как и ты, большой любитель искать приключения на свою задницу, но я бы, пожалуй, не стал спать в таком месте. Бальзам Кахара у тебя еще остался?"
"Сколько угодно, - растерянно согласился я. - Так вы думаете, что спать здесь опасно?"
"Не знаю, - неохотно признался шеф. - Просто не знаю, и все. Но Харумба никогда не вызывала у меня большого доверия. Скажу больше: Город Мертвых всегда казался одной из тех тайн нашего Мира, в ,. которых лучше не копаться. Возможно, это обыкновенное предубеждение: в конце концов, я как был простым, неотесанным, суеверным кеттарийским пареньком, так в глубине души им и остался..."
"Как мы с вами все-таки похожи! - невольно улыбнулся я. - Правда, я не из Кеттари, ну да ничего: нас, простых, неотесанных и суеверных ребят, везде хватает!"
Потом мы все-таки распрощались. Некоторое время я с удовольствием рылся в Щели между Мирами, предвкушая роскошный ужин: в присутствии Нуфлина у меня почему-то не было никакого желания пировать - возможно, потому, что он сам ничего не ел. Но увы, большой жратвы опять не получилось. Уж очень я нервничал, предвкушая долгую ночь у стен Города Мертвых. Я попробовал было подманить птиц из рощи, демонстративно разбрасывая вокруг аппетитные куски пирожков, но они не обращали внимания ни на меня, ни на мое угощение, так что в конце концов я почувствовал себя призраком.
Когда солнце скрылось за горизонтом, я уже был настолько на взводе, что начал всерьез сожалеть о своем решении, чего со мной, хвала Магистрам, уже давненько не случалось. "Ты идиот, сэр Макс, - сердито говорил я себе, - нет, ты даже не идиот, ты законченный кретин! - поневоле приходилось самому ругать себя последними словами, раз уж Джуффин забастовал. - На кой тебе понадобилось затевать эту эпопею с запиской?! И ведь никто тебя за язык не тянул, сам решил повыпендриваться! Ну вот, теперь сиди тут, наслаждайся жизнью! А еще лучше, плюнь на все и отправляйся домой. Прямо сейчас, без всяких дурацких записок".
Впрочем, я и сам понимал, что не воспользуюсь собственным разумным советом. Мое знаменитое ослиное упрямство, как же, как же, давно не виделись! Я знал, что буду сидеть тут до утра, даже если небо разверзнется, чтобы обрушить на меня кошмарные видения, пригодные разве что для иллюстрации дантовского "Ада": иногда принятое решение, каким бы дурацким оно ни было, связывает нас по рукам и ногам куда надежнее, чем дюжина метров стальной проволоки. К счастью, я довольно быстро вспомнил, что уже давно перестал быть обыкновенным беспомощным мальчишкой: на самом деле в моем распоряжении имелось множество полезных чудес, в том числе и дыхательная гимнастика Шурфа Лонли-Локли, вполне способная превратить перепуганного, взбудораженного, донельзя сердитого на себя Макса в спокойного разумного человека. И когда почти идеально круглая луна появилась на темно-багровом небе Уандука, она не обнаружила на дне моих глаз ни страха, ни смятения, только молчаливую готовность улыбнуться - не сейчас, а немного позже, когда странная радость, доступная только человеку, оставшемуся наедине с ночью, затопит меня, как воды прилива...
Я и сам не заметил, как улегся на теплый песок и закрыл глаза, и почти не удивился, обнаружив, что мои веки стали прозрачными. Сквозь них я по-прежнему видел все тот же ночной пейзаж, разбавленный лунным светом, как кофе молоком: спокойное море, рощу, на ветвях которой по-прежнему дремали странные усталые птицы, размытые очертания стен Харум-бы, рваные облака, нервно мечущиеся по небу, темному, как свернувшаяся кровь. Только теперь этот пейзаж больше не вызывал у меня ни страха, ни внутреннего протеста: я наконец-то смирился с его существованием, даже отвел ему место в своем сердце - возможно, на самой окраине этой сумасбродной мышцы, и все же...
Сейчас, когда мои глаза были закрыты, я стал видеть лучше, чем прежде. Можно сказать, я наконец-то прозрел. Город Мертвых больше не казался мне пугающим местом, хотя и земным раем он тоже не был - скорее уж подобием сумрачного Лимба, дарующего своим обитателям бесконечное спокойствие и бесконечную грусть. По белым камням его изящных башенок дождевой водой струилась печаль. Я откуда-то знал, что бессмертные обитатели Харумбы навсегда утратили способность видеть сны, но иногда, лунными ночами, им удается взглянуть на этот берег глазами сонных птиц... и еще я знал, что число птиц в роще точно соответствует числу жителей Харумбы, и поэтому завтра утром, когда в Городе Мертвых наступит время пить камру на верандах, празднуя конец долгой ночи, и благодарно улыбаться новому дню, очередному осколку цветного бисера в бесконечном ожерелье вечной жизни, здесь, среди невысоких деревьев с бледной листвой, появится еще одна птица, такая же черная, грузная и медлительная, как прочие, и ее круглые глаза будут смутно мерцать в робком свете предутренних сумерек, как застоявшаяся вода на дне колодца... Я знал, что это за птицы: Хранители Харумбы уже давно поняли, что в каждом человеке с момента рождения таится его собственная смерть, некая таинственная, ничтожно малая, но почти бесконечно могущественная часть его существа. Обученная искусству умирать - и ничему сверх того! - она молча дремлет в тишине, пока мы, наивно уверенные в собственном бессмертии, мечемся по свету в поисках приключений, суетливо роемся на книжных полках, пытаясь обнаружить там источник сокровенного знания, или смирно сидим на месте, наслаждаясь повседневными радостями бытия. Мы почти не имеем связи с этим таинственным существом, нашим настоящим неумолимым убийцей, только сны у нас общие, но нам никогда не удается договориться и заключить пакт о ненападении... Древние обитатели Уандука совершили величайшее открытие: каким-то непостижимым образом они научились удалять эту частичку человеческого существа, невидимую бомбу замедленного действия, готовую в любой момент уничтожить мягкую беспомощную оболочку своего владельца - так хирурги вырезают пришедший в негодность кусочек нашей плоти. И (поскольку невозможно просто выбросить ее в стерильный контейнер для мусора, что стоит на полу операционной) отпускают ее на волю. И тогда человеческая смерть становится странной черной птицей, меланхоличной и малоподвижной - теперь, когда единственный смысл ее бытия утрачен, она может только дремать в роще у стен Харумбы, среди бледных листьев, почти утративших цвет от близости такого количества чужих смертей - отстраненных от дел, беспомощных и безобидных... В эту ночь мне открылись и другие тайны Харумбы, скорее печальные, чем зловещие, и совершенно бесполезные: бывают такие знания, которые вряд ли доведется применить на практике и даже поделиться ими с друзьями почти невозможно, потому что рассказывать, в сущности, нечего; можно только помолчать как следует, чтобы дать бессловесному, невесомому, не поддающемуся формулировке знанию вылиться из тебя, как молоко из переполненного кувшина.
Хранитель Харумбы появился рядом со мной спустя час или полтора после рассвета, когда мои веки утратили обретенную было прозрачность, съежившись под первыми горячими лучами новорожденного солнца. Молча протянул мне свернутый вчетверо листок плотной голубоватой бумаги, наградил долгим испытующим взглядом.
- Кажется, ты все-таки умудрился стать гостем Харумбы, незнакомец,- наконец сказал он. В его голосе не было ни упрека моей бесцеремонности, ни восхищения моим мастерством - обыкновенная констатация факта: вот, дескать, оно как!
- Всего на одну ночь, - мягко сказал я. - А может быть, я просто спал и видел странный сон о белых мостовых Харумбы, сладкой воде ее фонтанов и бесшумной походке бессмертных жителей, как ты думаешь?
- Может быть, - бесстрастно согласился этот пышноволосый великан с детским лицом и авторитетным голосом опытного хирурга. Помолчал и добавил: - Имей в виду: если ты когда-нибудь захочешь скрыться от смерти за стенами этого города, тебе не придется платить деньги.
- Спасибо, - улыбнулся я. - Но мне говорили, что Вершителям не светит такая разновидность бессмертия.
- Скорее всего, тебя обманывали, - спокойно возразил Хранитель. - Вершители не так уж отличаются от прочих людей, что бы ни думали на сей счет суровые угуландские колдуны... А теперь уезжай. Харумба сейчас взволнована, как живое существо, как женщина, встретившая мужчину своей мечты. Не стоит испытывать ее терпение: еще решит, чего доброго, поторопить события...
- Зачарованные города Уандука ко мне почему-то неравнодушны, - проворчал я, поспешно забираясь в корзину летающего пузыря. - Так и норовят навеки запереть меня в лабиринтах своих переулков!
- В древности, когда наши предки закладывали новый город, они старались поймать перелетную птицу и живьем замуровать ее в фундаменте городской стены, - неожиданно откликнулся Хранитель. - Считалось, что вместе с птицей в городе навсегда поселится вольный ветер, поэтому его жители не будут страдать ни от дурных снов, ни от пыли, ни от недостатка перемен. Но зачарованные города строили не люди... во всяком случае, не обыкновенные люди, да и следовали они совсем иным традициям, а посему не приносили в жертву своим созданиям птичью жизнь. А ты немного похож на такую перелетную птицу: ты уже давно забыл, где твой дом, у тебя круглые глаза, всегда открытые для чудес, и обрывки лихого ветра спрятаны в твоих рукавах... а поэтому держись подальше от зачарованных городов, мой тебе совет! Ну а когда устанешь бегать от смерти - добро пожаловать в Харумбу. Мы никогда не отменяем своих обещаний.
- Ладно, буду иметь в виду, - растерянно согласился я. И велел летающему пузырю Буурахри подниматься в небо - чем скорее, тем лучше!
Записку Нуфлина я развернул, только когда расстояние между дном корзины и землей достигло нескольких дюжин метров. Его почерк оказался очень мелким, с ярко выраженным наклоном влево и почти неразборчивым из-за обилия завитушек, уместных скорее в учебных работах начинающего каллиграфа, чем в письме самого могущественного человека в Соединенном Королевстве.
"Доброе утро, сэр Макс! - так начиналось его послание. - Как ни странно, - писал Нуфлин, - сладкие обещания Хранителей Харумбы отнюдь не оказались лживыми, а ведь я до последней минуты изрядно опасался, что эти господа просто нашли ловкий способ отнимать деньги у чудаков, размечтавшихся о легком бессмертии. Тем не менее два часа назад я проснулся в своем новом дворце, где все устроено в полном соответствии с моими пожеланиями, и должен отметить, что уже много лет не чувствовал себя настолько здоровым и бодрым, даже поясница, которая всегда была моим самым слабым местом, не дает о себе знать, а что касается аппетита - можно подумать, что я вернулся в дни своего детства, когда был готов жрать любую дрянь с жадностью оголодавшего волчонка... Впрочем, все эти мои старческие восторги по поводу здоровья и аппетита вряд ли тебе интересны. Памятуя о твоем любопытстве (тебе ведь наверняка не терпится узнать, как тут у них все устроено), замечу, что мне уже довелось испытать не только голод, но и желание посетить отхожее место, моя кожа по-прежнему чувствует тепло солнечных лучей и прохладу утреннего ветра, так что мои ощущения ничем не отличаются от обычных - разве что неприятных заметно поубавилось, как я уже отметил выше. Хранители этого места (как ты понимаешь, я еще не успел завести других знакомств) утверждают, что обитатели Харумбы не чураются даже радостей плотской любви, и признаться, меня весьма забавляет мысль о том, что теперь, на старости лет, после долгих столетий аскетического Подвига, я вполне могу позволить себе пуститься во все тяжкие. Что ж, по крайней мере, будет чем заполнить ночи: меня как раз предупредили, что единственное неудобство, связанное с моим новым существованием, заключается в том, что спят здесь редко, понемногу и никогда не видят снов, зато и от усталости не страдают, так что я не считаю, будто бессонница - такая уж высокая плата за бессмертие.
Надеюсь, мой рассказ хоть немного удовлетворил твое любопытство. А теперь приступим к главному".
- Ишь ты! - вслух сказал я. - Что ж, посмотрим, что у нас считается "главным"...
Но Великий Магистр Нуфлин Мони Мах все-таки умудрился удивить меня напоследок - остается благодарить судьбу за то, что в мой распахнувшийся рот не залетела какая-нибудь чайка.
"Я уже не раз говорил, что собираюсь отблагодарить тебя. Надо отдать тебе должное: сначала ты проявил великодушие и не стал мстить мне за попытку похитить твое молодое, отлично приспособленное для долгой жизни тело, а потом уговорил моего старинного врага отпустить меня восвояси, да еще и расплатился с ним самым ценным из своих талисманов. И вот теперь, когда я стал новым жителем Города Бессмертных (какая все же непростительная глупость называть благословенную Харумбу Городом Мертвых!) и окончательно убедился, что твои усилия не пропали зря, пришло время, фигурально выражаясь, выписать чек. Разумеется, о настоящем чеке не может быть и речи: все мои личные сбережения да и почти все богатства моего Ордена перекочевали в кладовые Харумбы (теперь я могу с чистым сердцем сказать, что оно и к лучшему), к тому же, при всем моем уважении к деньгам, вынужден отметить, что они не всегда являются адекватной платой за некоторые услуги. Поэтому я собираюсь предложить тебе ни больше и ни меньше, как власть над Соединенным Королевством. Как ты знаешь, у меня не было преемника, который мог бы возглавить Орден Семилистника после моей... скажем так: вынужденной отставки. Возможно, теперь ты и сам догадываешься, почему я не стал назначать преемника: я ведь всерьез намеревался вернуться в Ехо в твоем теле, при этом (уж прости меня за откровенность) карьера служащего Малого Тайного Сыскного Войска отнюдь не казалась мне достойным содержанием новых страниц моей жизни. Поэтому перед отъездом я предупредил всех Старших Магистров Ордена, что они должны оставаться без Великого Магистра столько, сколько понадобится, и беспрекословно склониться перед любым человеком, который придет к ним на закате с непокрытой головой и произнесет некие заветные слова, звучание которых заставит все окна Иафаха распахнуться и снова захлопнуться, а в небе над Ехо появится радуга в три дюжины разноцветных полос и будет сиять всю ночь. Я связал их клятвой - из тех, что невозможно нарушить и остаться в живых, поэтому можешь быть спокоен: ты не услышишь ни единого возражения. Разумеется, я сам .планировал стать собственным преемником. Как видишь, все повернулось не так, как я задумал. Впрочем, все к лучшему - сейчас, когда я встречаю рассвет на террасе своего дворца в Харумбе, я наконец-то могу произнести эти слова без затаенной горечи... ладно, дабы окончательно отказаться от лукавства, скажу так: почти без горечи.
А ты, сэр Макс, - раз уж я обязан тебе удовольствием встретить этот рассвет! - можешь занять мое место. Или, если кресло Великого Магистра Ордена. Семилистника покажется тебе слишком скучной игрушкой (а я подозреваю, что так оно и есть), ты можешь усадить в него любого, кого тебе заблагорассудится, - хоть своего драгоценного Кеттарийца. Правда, я заранее уверен, что он тоже откажется. Я неплохо изучил его за эти годы. Одним словом, судьба моего Ордена и всего Соединенного Королевства в твоих руках, а следующий Великий Магистр будет твоим вечным должником. Я даже не прошу тебя хорошенько подумать перед тем, как принять решение: если захочешь как следует развлечься - на здоровье!
Ну а теперь, когда все уже сказано, мне осталось написать совсем немного: попрощаться и сообщить тебе заветные слова, вернее, числа и буквы. Имей в виду на будущее: почти любой ясновидец может разгадать чужое заклинание, если оно состоит из слов, принадлежащих человеческому языку, но никому не под силу распутать клубок из бессмысленных звуков и номеров. Да, не вздумай произносить это вслух ни при каких обстоятельствах - только один раз, у Явных Ворот Иафаха, и только на закате. А вот время года, погода и фазы луны никакого значения не имеют".
Далее следовало несколько строк, больше всего на свете похожих на какой-нибудь шпионский шифр: густая каша, сваренная из обрывков бесконечно больших чисел и букв знакомого мне алфавита, которым пользуется добрая половина населения этого Мира. Запомнить невозможно, да что там запомнить: я здорово сомневался, что смогу прочитать вслух этот кошмар, ни разу не запнувшись. Но читать его вслух, как я только что выяснил, мне и не требовалось. Это удовольствие предстояло счастливчику, которого я сочту достойным занять парадное кресло Великого Магистра Ордена Семилистника, со всеми вытекающими последствиями. До меня окончательно дошел идиотизм ситуации, и я тихо рассмеялся, усевшись на дно корзины летающего пузыря. Идей на сей счет у меня было много, и все как одна дурацкие. Например, присвоить звание Великого Магистра сэру Мелифаро - чтобы никому мало не показалось! Или вызвать из Ташера моего приятеля Андэ Пу и устроить всем "полный конец обеда", по его собственному меткому выражению.
Вдоволь потешив свое воображение чудовищными сценами единоличного правления Андэ Пу, я устал смеяться в одиночестве и послал зов Джуффину. Кажется, на сей раз мне удалось не только удивить шефа, но даже слегка его шокировать.
"Одним словом, выбирайте достойного кандидата, - заключил я. - А я, так и быть, устрою вам этот подарок ко Дню Чужих Богов".
"Кошмар! - наконец сказал шеф. - Сэр Макс добрался до большой политики. Кажется, мне пора подавать в отставку и уезжать на край Мира, поскольку на территории Соединенного Королевства скоро воцарится абсолютная анархия!"
"Ну уж нет! - возмутился я. - Тоже мне, нашли великого анархиста! Я люблю, чтобы вокруг все было спокойно, а бузил только я сам, да и то изредка... В общем, вы пока думайте над кандидатурой, а я спать хочу. Ночка была та еще. Кстати, я теперь знаю, что такое эта Харумба, только рассказать как следует, наверное, не сумею... Но это все потом, ладно?"
"Ладно, - согласился Джуффин. - Спи, что ж с тобой сделаешь! И постарайся добраться домой без приключений, ладно? По-моему, ты уже выполнил свою годовую норму".
"По-моему, тоже",- миролюбиво согласился я.
Как ни странно, мне удалось исполнить его просьбу. Шесть дней, которые мне пришлось провести между небом и землей, протекали удивительно спокойно и однообразно. В глубине души я подозревал, что где-то рядом незримо присутствует Магистр Хонна, который вроде бы намеревался охранять меня от всевозможных напастей, и даже надеялся, что он решит со мной пообщаться. Но тут я ошибся: очевидно, этот мудрец не считал меня интересным собеседником, а может быть, какие-нибудь таинственные дела давным-давно отвлекли его от сомнительного удовольствия оберегать мою драгоценную персону. В любом случае, грозовые тучи, хвала Магистрам, больше не сгущались над моей головой, так что я успел как следует выспаться, отъесться и даже немного поскучать в финале.
- Ну, что вы решили? - Это был первый вопрос, который я задал Джуффину, переступив порог его уютной гостиной. Таково магнетическое воздействие высокой политики на человеческий организм: я прибыл в Ехо поздно вечером, но не побежал целоваться со своей девушкой, не объявил общий сбор старых приятелей, дабы подарить им уникальную возможность повиснуть на моей шее, а посадил летающий пузырь в саду своего шефа и тут же ринулся к нему - совещаться.
- Совершенно живой сэр Макс - воодушевляющее зрелище! - с удовольствием констатировал Джуффин. - Наконец-то хоть кто-то допьет остатки камры, скопившиеся в моих кружках за время твоего отсутствия: я ее специально не выливал, чтобы не переводить на тебя свежую.
- Мелифаро уступил вам парочку своих дежурных гадостей, чтобы вы могли устроить мне достойную встречу? - понимающе вздохнул я.
- Ну что ты, мальчик, это мое собственное творчество. Неужели ты полагаешь, будто я уже ни на что не гожусь? - демонстративно возмутился шеф.
- Годитесь, - заверил его я. Упал в кресло и с удовольствием огляделся: нет ничего лучше, чем оказаться в знакомой обстановке после долгой отлучки! - Ну, где они, ваши хваленые остатки? Ловите момент: я так истосковался по всему домашнему, что вполне способен их допить!
К счастью, слова сэра Джуффина Халли иногда расходятся с делом, так что мне досталась здоровенная кружка свежей горячей камры, а не обещанные помои.
- И все-таки что вы решили? - нетерпеливо спросил я. - Кого будем делать Великим Магистром Ордена Семилистника? Вообще-то, если принять во внимание их бедственное финансовое положение, самой лучшей кандидатурой мне представляется Коба. Человек столько лет был старшиной портовых нищих, ему не привыкать!
Джуффин укоризненно покачал головой. А я-то надеялся его рассмешить!
- Да уж, Нуфлин сумел хорошо пошутить напоследок! - наконец сказал шеф. - Поставить судьбу своего Ордена в зависимость от твоего сомнительного чувства юмора - это надо же! Ты не очень обидишься, если я все-таки отклоню кандидатуру Кобы?
- Не очень, - улыбнулся я. - Вообще-то, если бы вы согласились с моим решением, я бы первый начал умолять вас еще немного подумать. Знаю я этого Кобу: замучает налогами честных граждан, по старой нищенской привычке! - Про себя я подумал, что Коба им еще и "Архипелаг Гугланд" устроить может, но эту шутку шеф вряд ли бы понял, поэтому я спросил: - А вы уже кого-нибудь выбрали?
- Не все так просто, - вздохнул Джуффин. - Будешь смеяться, но достойных кандидатов попросту нет. Вообще-то, поначалу я надеялся, что выберет Сотофа. В конце концов, она столько лет состоит в Ордене Семилистника, кому и решать, как не ей! Но ей все равно, лишь бы ее не принуждали занять это место - и пусть покарают меня Темные Магистры, если я стану делать вид, будто не одобряю ее желания оставаться в стороне! Потом я подумал, что Его Величеству Гури-гу Восьмому будет приятно принять решение по этому вопросу. Король очень обрадовался и сказал: "Так пусть сам сэр Макс и возглавит Орден!" Мне пришлось потратить не один час своей единственной и неповторимой жизни, чтобы изложить ему причины, в силу которых из тебя получился бы никуда не годный Великий Магистр...
- Спасибо! - искренне сказал я. - Только этого мне не хватало!.. Но что же вы, в конце концов, решили?
- Да ничего мы толком не решили, - признался Джуффин. - Вернее, решили, что пока можно ничего не решать. Придержим эту козырную карту в рукаве, на будущее. В отсутствие Великого Магистра всеми делами в Ордене будут заправлять женщины Семилистника - негласно, разумеется. На такой вариант Сотофа согласна. А это значит, что в тайных подвалах Иафаха будет вершиться куда больше чудес, чем в последние десятилетия, а вот при Королевском Дворе постепенно начнут забывать, что такое настоящая интрига в духе минувшей эпохи. Сам понимаешь, меня это устраивает. О Короле и говорить не буду: он с детства мечтал, чтобы грозный Орден Семилистника превратился в некое подобие "канцелярии по делам чудес" - одну из многих Королевских канцелярий. И вот, похоже, сбылось - кто бы мог подумать!
- А если дела пойдут вразброд? - нерешительно спросил я. - В столицу станут возвращаться беглые Магистры, начнутся какие-нибудь беспорядки и все такое?
- Да нет, не думаю - пока я сижу в своем кресле, желающих вернуться по пальцам можно пересчитать! - хмыкнул шеф. - Ну а если окажется, что я - плохой предсказатель... Вот тогда-то ты и извлечешь из своего рукава нашу козырную карту! - заключил он. - А теперь марш отсюда!
Мои брови изумленно поползли вверх: Джуффин еще никогда не выставлял меня из своей гостиной столь бесцеремонно.
- Тебя ждут дома, - усмехнулся он. - И если ты не объявишься там в ближайшие полчаса, беспорядки в столице начнутся уже этой ночью, причем зачинщиками станут мои собственные сотрудники!
- Отечество в опасности! - с пафосом провозгласил я.- Что ж вы мне сразу не сказали? Меняю летающий пузырь Буурахри на ваш амобилер!